Выбрать главу

– Вы только посмотрите! – восклицает она. – Не могу поверить, что вы обе снова здесь.

– Да. Это… необычно… снова здесь оказаться, – соглашаюсь я.

– Ха! Могу себе представить, – продолжает Зора. – Я помню, что ты никогда не хотела сюда возвращаться. Должно быть, девочки, у вас сейчас такое чувство, будто вся жизнь полностью перевернулась. Вы вообще как, в порядке?

Мы с Робин молча киваем, а потом Робин что-то бормочет себе под нос и убегает наверх, в свою комнату.

– А Эндрю? – опять спрашивает Зора. – Как он это все воспринял?

– Давай не будем говорить об Эндрю, – прошу я, направляясь в сторону кухни. – Мне это очень неприятно. Пойдем лучше выпьем что-нибудь?

Мы идем на кухню и садимся за стол.

Зора оглядывается вокруг и одобрительно кивает:

– Сейчас все здесь выглядит намного лучше, ты – молодец.

– Спасибо, что заметила. И спасибо, что приглядывала за домом, – говорю я, разливая вино по бокалам и подавая один из них Зоре. – А еще я очень тебе благодарна за то, что ты не задаешь лишних вопросов. Мне самой потребовалась целая вечность, чтобы научиться вести себя так же сдержанно.

Я хорошо помню тот телефонный разговор с Зорой, когда я изо всех сил старалась сохранить деловой тон, но мой голос все равно звучал предательски взволнованно. Я была просто потрясена деталями открытия завещания моей матери. Это стало для меня весьма неожиданным сюрпризом. Никакой тебе быстрой продажи старого материнского дома, как я планировала ранее. Напротив, меня ожидала затяжная агония размышлений, пока я буду решать, выполнять ли ее условия по вступлению в наследство или бессильно наблюдать, как оно уплывает в чужие руки.

Тогда я ничего так и не рассказала Зоре о подробностях завещания, будучи не в состоянии выразить словами всю силу своего гнева на мать, которая даже из могилы пытается мною манипулировать. Но, ничего не объясняя, было очень тяжело просить Зору присмотреть за этим домом.

– Так расскажи же наконец, почему вы здесь, – оживляется Зора. – И почему ты отправила бедняжку Робин в эту ужасную школу, которую мы с тобой так ненавидели?

Ее слова резки, но выражение лица дружелюбное. У Зоры всегда очень доброе лицо – такое открытое, приветливое, озаренное улыбкой. Хотя сейчас она не улыбается, ее взгляд выражает озабоченность.

– Может, лучше не будем об этом, – говорю я, наполняя бокалы.

– Нет-нет, обязательно будем, – возражает Зора, делая большой глоток. – Помнишь, ты клялась и божилась, что никогда так не поступишь? Так что же случилось?

Я делаю глоток вина. До этого я не пила уже несколько недель, и алкоголь быстро помогает мне расслабиться. Приятное тепло разливается по телу, и я отвечаю:

– У меня не было выбора. Мне пришлось сюда переехать. И заварила всю эту кашу моя мать.

– Что ты имеешь в виду? Как твоя мать могла повлиять на такое? Она что, продолжает руководить тобой даже из могилы? – смеется Зора.

Я смотрю на нее с каменным лицом.

Зора тут же останавливается.

– Боже мой, так это правда? Она до сих пор держит тебя на коротком поводке? Но как, черт возьми, ей это удается?

Я вздыхаю:

– Ну, в двух словах это не объяснишь…

– А я никуда не тороплюсь, – заявляет Зора, усаживаясь поудобнее.

– Я стараюсь изо всех сил, – говорю я, как бы оправдываясь. – Делаю все возможное, чтобы извлечь из этой дерьмовой ситуации максимум пользы. Я хочу, чтобы именно этот факт ты удерживала в памяти, когда я буду обо всем рассказывать. Договорились?

– Хорошо, – отвечает Зора. – Я это запомнила. А теперь выкладывай.

– Как тебе, должно быть, хорошо известно, моя мать вычеркнула меня из своего завещания, когда узнала о моей беременности, – начинаю я свой рассказ.

Зора кивает:

– Да, я помню.

– Я всячески пыталась как-то смягчить эту ситуацию. Я надеялась, что после рождения ребенка мать успокоится, придет в себя и наши отношения как-то устаканятся. Но она продолжала на меня злиться. Она постоянно твердила, что, родив Робин, я полностью разрушила свою жизнь, что в дальнейшем я буду сильно сожалеть об этом. Это было ужасно. Я не могла спокойно слушать, что именно она говорила о своей собственной внучке. Эндрю она тоже ненавидела.

– Да, точно, – кивает Зора.