В этот момент на кухню заходит Робин.
– И теперь получается, что я застряла в этой жуткой школе, где со мной никто даже не разговаривает, – с вызовом заявляет она, явно подслушав наш разговор. – И нам придется жить в этом ужасном доме.
– Робин, пожалуйста, не надо… – Я пытаюсь как-то смягчить эту тему.
– Я есть хочу, – перебивает меня Робин, отворачиваясь. – В этом доме есть что-нибудь поесть?
Я прекращаю разговор и готовлю ужин: варю спагетти и разогреваю заранее сделанный соус. Но даже стоя у плиты, я спиной ощущаю, как Зора сверлит меня взглядом. Я знаю, что у нее ко мне еще целая куча вопросов, которые пока что остались без ответа.
6
Во время еды настроение Робин немного улучшается, и она болтает с Зорой об Америке и оставшихся там друзьях. Но как только ужин заканчивается, она поднимается к себе в комнату. Я ставлю тарелки в раковину, и мы с бутылкой вина перемещаемся в гостиную на бесформенный диван.
– Кажется, Робин совершенно не в восторге от всей этой затеи с переездом сюда, – говорит Зора, допивая свое вино и снова наполняя бокал. – И ты до сих пор еще не рассказала, как к этому всему отнесся Эндрю.
Я не хочу говорить об Эндрю. Ни сейчас… Ни когда-либо вообще… Я молчу, надеясь, что Зора догадается о моем состоянии и оставит эту тему в покое.
– Бедняжке Робин, должно быть, очень тяжело сейчас, – говорит Зора, пристально глядя мне в глаза. Я пытаюсь выдержать ее взгляд, но через несколько секунд отворачиваюсь, с трудом сглатывая подступивший к горлу комок. – Тебе, наверное, тоже нелегко.
Ее голос смягчается.
Да, мне очень нелегко… И ты, моя дорогая подруга, не знаешь и половины всей той тяжести, что камнем лежит у меня на сердце. Зора больше ни о чем не спрашивает. Она бесцельно бродит кругами по гостиной. Я слежу за ней глазами, попутно изучая потрепанные обои на стенах и облупившуюся краску на потолке. В нише рядом с камином есть полочки, на которых расставлены старые фотографии и фарфоровые украшения.
– Мне всегда было любопытно, почему эти статуэтки такие уродливые, – говорит Зора, беря в руки одну из них. – Что с ними не так?
Она подходит ко мне. В руках у нее одна из тех парных фигурок, что стоят на каминных полочках здесь и на втором этаже и которые так меня раздражают. Эта статуэтка изображает улыбающуюся мать с корзиной фруктов в руках, из которой маленький мальчик берет яблоко. Другая фигурка из этой пары представляет собой отца, наклоняющегося к маленькой девочке, чтобы положить конфету в ее протянутый передник. Раскрашены статуэтки в чересчур слащавые пастельные оттенки розового, голубого и зеленого цветов, выражение их застывших лиц тоже какое-то приторно-нездоровое.
– Мать была одержима ими, – говорю я. – Когда я была маленькой, мне они очень нравились. Теперь-то я тоже от них не в восторге. Я помню, как в детстве тайком от матери пробиралась сюда, чтобы просто поглазеть на них. Как-то раз я даже осмелилась взять одну из них в руки. Но была внезапно поймана с поличным. Мать так сильно заорала на меня, что от страха я уронила статуэтку, и голова отлетела прочь.
– Вот черт! – восклицает Зора.
– Да, точно. Это была фигурка мужчины. Если внимательно присмотреться, то можно найти место, где она была склеена.
Зора ставит на место женскую статуэтку, которую держала до этого, и берет в руки мужскую, проводя пальцами по линии приклеивания головы.
– С чего бы это они ей так нравились?
– Не знаю, – отвечаю я, – но у нее было довольно странное чувство сентиментальности. Она любила котят, розовые бантики и все такое милое и пушистое. В стиле Долорес Амбридж из «Гарри Поттера», знаешь ее?
Зора кивает:
– Да, но мне такой стиль не нравится. Совершенно не в моем вкусе. Этот дом нужно полностью расчистить и освободить от всего подобного барахла, чтобы ты смогла начать все заново. Тебе нужно полностью избавиться от всего, что может хоть как-то напоминать о матери. И дальше строить свой собственный новый мир. Если, конечно, ты собираешься здесь оставаться. Чего, на мой взгляд, тебе делать категорически не нужно. Говорю тебе это сейчас прямым текстом… на случай, если вдруг ты не поняла моих предыдущих намеков на этот счет.