– Хорошо. Отныне я больше не твой адвокат, так что, если об этом узнают твои родители, я скажу им, что поступала не как адвокат, а как активистка. Видела автобус на перекрестке?
– Да.
– Если полиция начнет наступать, беги прямо к нему, поняла?
– Но что…
Она ведет меня к патрульной машине и машет своей коллеге. Та спускается и возвращает мегафон мисс Офре. Мисс Офра вручает его мне.
– Используй свое оружие.
Другой ее коллега поднимает меня и ставит на крышу полицейской машины.
Метрах в тридцати отсюда, посреди улицы, я замечаю мемориал Халилю: свечки, плюшевые мишки, фотографии в рамках и шарики. Он отделяет протестующих от экипированного до зубов полицейского отряда. Копов здесь не так много, как на бульваре Магнолий, но все равно… Копы есть копы.
Я поворачиваюсь к толпе. Люди выжидающе на меня смотрят.
Есть какая-то ирония в том, что мисс Офра велела мне «использовать свое оружие», потому что мегафон у меня в руках тяжелый, как пистолет. Я с трудом его поднимаю.
Черт, я понятия не имею, что говорить. Поднеся мегафон ко рту, я жму на кнопку.
– Меня…
Мегафон оглушительно визжит.
– Не бойся! – кричит кто-то в толпе. – Говори!
– Немедленно покиньте улицу, – повторяет коп.
А знаете что? Нахрен всё.
– Меня зовут Старр, и я была свидетелем того, что случилось с Халилем. Свидетелем преступления.
Толпа отзывается яростным «да» и «аминь».
– Мы ничего не сделали. А офицер Круз не просто подумал, что мы что-то замышляем, – он решил, что мы преступники. Хотя на самом деле преступник – он сам.
Толпа одобрительно гудит и аплодирует. Мисс Офра кричит мне:
– Говори!
И это придает мне сил.
Я поворачиваюсь к копам.
– Меня это достало! Из-за горстки людей вы всех нас считаете злодеями, а потому мы считаем злодеями вас. И пока вы не измените своего отношения, мы продолжим протестовать.
Толпа ревет еще громче, и, не буду лукавить, меня это заводит. Я не из тех, кто любит хвататься за оружие. Я из тех, кто любить говорить.
– Все говорят лишь о смерти Халиля, – продолжаю я. – Но суть не в том, что он умер, а в том, что он жил. И его жизнь была важна. – Я снова смотрю на копов. – Слышите меня? Халиль жил!
– Пока мы считаем до трех, вы должны освободить улицу, – говорит полицейский с громкоговорителем.
– Халиль жил! – скандируем мы.
– Один.
– Халиль жил!
– Два.
– Халиль жил!
– Три!
– Халиль жил!
Со стороны копов в нас летит граната со слезоточивым газом. Но только она падает рядом с патрульным автомобилем, как я спрыгиваю на землю и хватаю ее. Из гранаты рвется дым; она вот-вот разлетится на части. Я ору во все горло в надежде, что Халиль меня слышит, и швыряю гранату обратно в полицейских. Она взрывается, и их поглощает облако слезоточивого газа.
Начинается сущий ад.
Полицейские мчатся вперед и сносят мемориал Халиля; толпа бросается врассыпную. Кто-то хватает меня за руку. Это мисс Офра.
– Живо в автобус! – кричит она.
На полпути меня ловят Крис с Сэвеном.
– Пойдем! – зовет Сэвен, и они тянут меня за собой.
Я пытаюсь сказать им про автобус, но гремят новые взрывы, и нас окутывает густой белый дым. Нос и горло жжет, словно в них разгорелось пламя. Это же пламя лижет мне глаза.
Что-то проносится у нас над головами, и следующий взрыв происходит прямо перед нами. Снова дым.
– Деванте! Деванте! – надрывно кричит Крис, вертя головой.
Мы находим его у мерцающего фонаря. Он кашляет, тяжело дыша. Сэвен отпускает меня и берет его за локоть.
– Блин, мужик! Мои глаза! Я не могу дышать…
Мы бежим. Крис сжимает мою ладонь так же крепко, как я его. Со всех сторон раздаются крики и громкие хлопки. В дыму не видно ничего, даже автобуса «Права».
– Я не могу бежать… Мой бок… – охает Деванте. – Черт!
– Ну же, чувак, – тянет его Сэвен. – Надо идти!
Дым пронизывает яркий луч света. Это большой серый пикап на огромных колесах. Он останавливается рядом с нами, стекло опускается, и у меня замирает сердце – я жду, что оттуда высунется пистолет Короля.
Но вместо оружия с водительского сиденья на нас смотрит Гун, Король Кедровой Рощи, с хвостиками и банданой вокруг носа и рта.
– Садитесь назад! – велит он.
Два парня и девушка примерно нашего возраста с белыми банданами на лицах помогают нам забраться в кузов. И, поскольку приглашение адресовано не нам одним, в машину карабкаются и другие, к примеру белый мужчина в рубашке с галстуком и латиноамериканец с камерой на плече. Белый мужчина кажется мне до странности знакомым. Гун жмет на газ.