– Эй, можно я возьму это с собой? Вдруг понадобится кому-нибудь на улице.
Сэвен кивает, протягивая молоко.
– Спасибо, братишка. Если снова увижу вашего батю, скажу ему, что вы здесь.
– Ты видел… – Я кашляю и пью молоко, силясь погасить пламя внутри. – Ты видел нашего папу?
– Ага, совсем недавно. Он вас искал.
Вот дерьмо.
– Сэр, – обращается репортер к Гуну, – мы можем поехать с вами? Мы бы хотели еще поснимать район.
– Без проблем, брат. Запрыгивайте в кузов. – Он поворачивается к камере и изображает пальцами букву «К». – Короли Кедровой Рощи, детка! Короны на бошки – и адьес!
Это клич Королей. Что ж, если Гуну хочется показывать гангстерские знаки в прямом эфире – его дело.
Вскоре все уходят, и мы остаемся в магазине одни. Сэвен, Крис и я сидим в луже молока, прижав колени к груди, а Деванте лежит на старческой лавке, свесив с нее руки и ноги и жадно глотая молоко.
Сэвен достает из кармана мобильник.
– Черт, телефон сдох. Старр, твой у тебя с собой?
– Ага.
Мне пришла куча голосовых сообщений и тонна эсэмэс, большая часть из которых от мамы. Сначала я включаю голосовую почту. Все начинается спокойно – мама говорит: «Старр, малыш, позвони, как только это получишь, ладно?» Однако вскоре ее сообщения превращаются в «Старр Амара, я знаю, что ты меня слышишь. Позвони мне. Это не смешно» и в «Ну все! Ты зашла слишком далеко. Мы с Карлосом выходим из дому, а ты моли Господа, чтобы мы тебя не нашли!» В последнем сообщении, отправленном несколько минут назад, мама сердито кричит: «Ага, значит, ты мне не перезваниваешь, но зато руководишь протестами, да? Мама сказала, что видела по телевизору, как ты толкаешь речи и бросаешься в копов слезоточивыми гранатами! Богом клянусь, если не перезвонишь – я тебя убью!»
– Мы по уши в дерьме, чуваки, – бормочет Деванте. – По уши в дерьме.
Сэвен смотрит на часы.
– Черт, нас не было часа четыре.
– По уши в дерьме, – повторяет Деванте.
– Может, скинемся вчетвером и купим квартирку в Мексике? – предлагает Крис.
Я качаю головой.
– Мама нас из-под земли достанет.
Сэвен скребет лицо. Молоко засохло и скукожилось коркой.
– Ладно, надо их набрать. Если позвоним отсюда, номер определится и мама поймет, что мы не врем и правда в магазине. Это ведь поможет?
– Три часа назад, может, и помогло бы, – бормочу я.
Сэвен поднимается и подает нам с Крисом руки. Потом помогает встать Деванте.
– Пойдемте. Только старайтесь говорить с раскаянием в голосе, ясно?
Мы направляемся было к папиному кабинету, но тут скрипит входная дверь. Что-то с грохотом падает на пол.
Я оборачиваюсь. Бутылка с горящим куском ткани…
В-в-ву-у-ух! Магазин вспыхивает оранжевым. Все вокруг обдает волной жара, словно сюда рухнуло солнце. Потолок лижут языки пламени. Огонь блокирует дверь.
Двадцать пять
Проход, ведущий к дверям магазина, уже поглотило пламя.
– Черный ход, – кричит Сэвен сдавленным голосом. – Черный ход!
Крис с Деванте бегут за нами по узкому коридору возле папиного кабинета. Этот коридор ведет к туалету и задней двери, где мы разгружаем продукты. Коридор стремительно заполняется дымом.
Сэвен толкает дверь. Она не поддается. Они с Крисом принимаются таранить ее плечами, но дверь пуленепробиваемая, плеченеподдаваемая и вообще защищена от всего. И потом, нам все равно не прорваться через решетку от грабителей снаружи.
– Старр, мои ключи… – хрипит Сэвен.
Я качаю головой.
Я отдала их Гуну и в последний раз видела в дверях магазина.
Деванте кашляет. От дыма дышать становится все сложнее.
– Черт, мы не можем здесь умереть. Я не хочу умирать…
– Заткнись! – перебивает его Крис. – Мы не умрем.
Я кашляю в сгиб локтя.
– У папы могут быть запасные, – слабо бормочу я. – В кабинете.
Мы бежим обратно по коридору, но кабинет тоже закрыт.
– Дерьмо! – орет Сэвен.
По улице ковыляет мистер Льюис. В каждой руке у него по бейсбольной бите. Он вертится по сторонам, словно пытаясь понять, откуда идет дым. Однако окна заколочены, так что он не может видеть пекло, которое здесь разгорелось, – для этого нужно посмотреть через входную дверь.
– Мистер Льюис! – кричу я изо всех сил.
Ребята присоединяются. Дым душит наши голоса. Огонь полыхает в нескольких шагах от нас, но клянусь, ощущение такое, будто я стою прямо в нем.