Мистер Льюис, сощурившись, хромает к магазину. Он заглядывает в магазин через дверь, видит нас по ту сторону пламени, и его глаза округляются.
– Господь всемогущий!
Никогда прежде я не видела, чтобы он ковылял так быстро, как теперь ковыляет к дороге.
– На помощь! Тут застряли дети! На помощь!
Справа от нас что-то громко трещит. Огонь охватил еще одну полку.
К магазину подбегает Тим, племянник мистера Рубена, и открывает входную дверь, но пламя уже поглотило все вокруг.
– Бегите к черному ходу! – кричит он нам.
Сам Тим почти опережает нас. Он дергает за ручку так сильно, что стекло в двери отзывается дребезжанием. Если долго ее трясти, то в конце концов дверь слетит с петель, однако времени на это «в конце концов» у нас нет.
Снаружи визжат шины. Мгновение спустя к задней двери подбегает папа.
– Пусти, – говорит он Тиму, отодвигая его от двери. Потом достает ключи и втыкает нужные в замок, бормоча: – Прошу, Господи. Прошу.
Я уже не вижу ни Сэвена, ни Криса с Деванте – такой густой нас окружает дым, – зато слышу, как они кашляют и хрипят где-то рядом.
Щелк. Ручка поворачивается. Дверь распахивается. Мы вываливаемся наружу, и мои легкие заполняет чистый воздух.
Папа тянет нас с Сэвеном по переулку, а потом за угол и через дорогу к ресторану «У Рубена», в то время как Тим тащит Деванте с Крисом. Они усаживают нас на бордюр возле ресторана.
Снова визжат шины, и мама охает:
– Господи помилуй!
Она бежит к нам (за ней – дядя Карлос), потом берет меня за плечи и укладывает на асфальт.
– Дыши, малыш, – приговаривает она. – Дыши.
Но я хочу видеть, что происходит, и сажусь обратно.
Папа пытается заскочить в магазин, бог знает зачем, но огонь прогоняет его вон. Тим выбегает из дядиного ресторана с ведром воды и, выплеснув ее на пламя в магазине, отскакивает от жадных сполохов огня.
А потом на улицу выходят и другие наши знакомые – тоже с ведрами – и идут к магазину. Мисс Иветт выносит одно из своего салона, и Тим выливает его в огонь. Языки пламени прожигают крышу, и из окон парикмахерской по соседству начинает валить дым.
– Моя парикмахерская! – кричит мистер Льюис и рвется к ней, но мистер Рубен его удерживает. – Моя парикмахерская!..
Папа беспомощно стоит посреди улицы и тяжело сопит. Собралась толпа; люди, прикрыв рты руками, молча наблюдают за происходящим.
Неподалеку грохочут басы. Папа медленно оборачивается. На перекрестке у винной лавки припаркована серая «БМВ», на которую облокотился Кинг. Другие Короли тоже здесь: кто-то сидит на капоте, кто-то ржет и показывает на нас пальцами.
Кинг смотрит папе в глаза и достает зажигалку. Из нее вырывается искра.
Аиша говорила, что Кинг вздрючит нас всех за то, что я настучала на него по телику. Нас всех – значит, всю семью. Вот оно.
– Сукин ты сын! – Папа несется на Кинга, а его парни идут навстречу, однако папу сдерживает дядя Карлос. Короли, улюлюкая, берутся за стволы, а Кинг смеется, словно смотрит комедию. – Тебе смешно? – орет папа. – Трусливый ты говнюк! Вечно прячешься за своих парней!
Кинг перестает смеяться.
– Да, ты не ослышался! Я ни хрена тебя не боюсь! Чего тебя бояться? Только детей сжигать и можешь, ссыкун ты долбаный!
– О-о, я ему покажу! – Мама тоже срывается с места, но дядя Карлос из последних сил хватает и ее.
– Он поджег магазин Мэверика! – громогласно объявляет мистер Льюис на случай, если кто-то не услышал. – Кинг поджег магазин Мэверика!
В толпе пробегает шепоток, и десятки презрительно сощуренных глаз обращаются к Кингу. Конечно, именно в этот миг решают появиться копы и пожарные. Ну разумеется. В Садовом Перевале так всегда.
Дядя Карлос убеждает моих родителей отойти. Кинг с горящими глазами подносит сигару к губам. Я хочу взять у мистера Льюиса биту и бахнуть его по башке.
Пожарные берутся за работу, и копы приказывают людям отойти. Кинг и его парни совсем повеселели, как будто копы помогают им.
– Повяжите же их! – вопит мистер Льюис. – Это они начали пожар!
– Дед сам не сечет, что мелет, – отвечает Кинг. – От дыма в мозгах помутнело.
Мистер Льюис бросается на Кинга, но его удерживает один из полицейских.
– Я не сумасшедший! Ты начал пожар, и все это знают!
У Кинга вздуваются желваки.
– Следи за языком и не наговаривай.
Папа смотрит на меня, и на лице его такое выражение, которого я никогда раньше не видела. Он поворачивается к копу, который держит мистера Льюиса, и произносит: