Папа хмыкает.
– Что ж, возможно, яйца у тебя все-таки есть.
У меня отвисает челюсть. Мама хмурится:
– Мэверик Картер!
Сэвен и Деванте уже ржут в голос… Ну, а Крис… Крис говорит:
– Да, сэр, мне хотелось бы в это верить.
– Че-е-е-е-е-ерт! – Сэвен протягивает Крису кулак, но папа так на него зыркает, что он дает заднюю.
– Ладно, Стандартный Крис, – продолжает папа. – Спортзал, ринг, следующая суббота, ты и я.
Крис мгновенно снимает кислородную маску.
– Извините, я не должен был…
– Да успокойся, махаться мы с тобой не будем. Просто потренируемся. Узнаем друг друга поближе. Ты уже какое-то время встречаешься с моей дочерью, поэтому я должен выяснить, что ты за человек. А на ринге о мужчине можно узнать многое.
– А… – Крис заметно расслабляется. – Ладно. – И снова надевает кислородную маску.
Папа ухмыляется.
На мой вкус, затея слишком опасная: он убьет моего бедного парня…
Тем временем копы сажают Кинга и его парней в патрульные машины, а толпа смеется и аплодирует. Сегодня это первый повод для радости.
К нам подходит дядя Карлос. Одет он совершенно не в своем стиле: на нем майка-алкоголичка и шорты, – однако что-то в его облике по-прежнему выдает в нем детектива. Он включил режим копа сразу, как только сюда приехали его коллеги.
Опускаясь на бордюр рядом с Деванте, дядя Карлос по-старчески кряхтит. Он обхватывает Деванте за затылок точно так же, как папа – Сэвена. Мужские обнимашки – так я это называю.
– Я рад, что ты цел, малой, – говорит он. – Пускай ты и выглядишь так, будто тебя дважды переехал каток.
– Вы не злитесь, что я ушел и никому ничего не сказал?
– Конечно, злюсь. На самом деле я в ярости, просто больше радуюсь, что ты жив-здоров. А вот моя мама и Пэм – это уже другая история. От их гнева я тебя защитить не смогу.
– Вы меня выгоните?
– Нет. Скорее всего, мы посадим тебя под домашний арест до конца твоих дней, но это только потому, что мы тебя любим.
Деванте улыбается.
Дядя Карлос хлопает его по коленям.
– Что ж… Благодаря всем этим свидетелям мы арестуем Кинга за поджог.
– Что, реально? – удивляется папа.
– Ага. Это уже неплохо, правда, не сильно нам поможет. К концу недели его выпустят.
И все начнется по новой. Только теперь мы станем главными мишенями.
– А если бы вы знали, где у Кинга тайник с заначкой, – осторожно произносит Деванте, – это как-нибудь помогло бы?
– Наверное, да, – задумчиво отвечает дядя Карлос.
– А если кто-нибудь согласится его сдать?
Дядя Карлос поворачивается к нему всем телом.
– Ты что, хочешь против него свидетельствовать?
– Ну, типа того… – Деванте умолкает. – Это поможет Кении и ее маме с сестренкой?
– Если Кинг сядет? – спрашивает Сэвен. – Да, очень.
– Честно говоря, это поможет всему району, – замечает папа.
– А меня защитят? – спрашивает Деванте дядю Карлоса.
– Обязательно. Обещаю.
– А дядя Карлос всегда сдерживает свои обещания, – добавляю я.
С минуту Деванте молчит и кивает.
– Тогда, наверное, я буду свидетельствовать.
И снова – ни-хре-на-се-бе.
– Ты уверен? – уточняю я.
– Ага. Когда я увидел, как ты повела себя с теми копами… Прямо не знаю… Я все переосмыслил. К тому же та дама сказала, что голоса – наше оружие. Значит, я должен воспользоваться своим, верно?
– То есть ты готов стать стукачом, – говорит Крис.
– И сдать Кинга, – добавляет Сэвен.
Деванте пожимает плечами.
– Меня и так уже хорошенько вздрючили… Так почему бы и не стукануть?
Двадцать шесть
На следующее утро я валяюсь в кровати до одиннадцати. После самой длинной ночи в моей жизни мне было необходимо подольше пообниматься с подушкой. Мама включает свет в моей новой комнате. Боже милосердный, лампочки здесь слишком яркие.
– Старр, тут на связи твоя соучастница, – безрадостно объявляет мама.
– Кто? – бормочу я.
– Твоя протестная сообщница. Твоя бабушка сказала, что видела в новостях, как она передает тебе мегафон. Не понимаю, как она могла подвергнуть тебя такой опасности…
– Она не хотела…
– О, я с ней уже разобралась, не волнуйся. Вот. Она хочет перед тобой извиниться.
И мисс Офра действительно извиняется, что подвергла меня опасности и что с Халилем все закончилось именно так. Но потом она добавляет, что гордится мной и что, по ее мнению, у меня большое будущее в активизме.