13 ноября (31 октября) 1917 года. Полдень.
ВМБ кайзермарине на острове Гельголанд.
Капитан-лейтенант кайзермарине Лотар фон Арно де ла Перьер.
Чудны дела твои, Господи! Второго октября, когда моя U-35 уходила в свой шестнадцатый боевой поход из австрийской базы Каттаро, Германия была еще с Россией в состоянии войны. А уже 6 ноября, когда мы вернулись, потопив одиннадцать транспортов, повредив вспомогательный крейсер и эсминец, то наш кайзер вовсю обнимался с русскими в Риге, заключив почетный мир с их новым премьером Сталиным. Ну, а меня ждала телеграмма, подписанная лично адмиралом Альфредом фон Тирпицем, которого кайзер снова вернул из отставки да к тому же возложил на него еще и обязанности рейхсканцлера.
Мне предписывалось сдать лодку под командование старшего офицера и немедленно выехать поездом в Гамбург для выполнения секретного задания командования.
Как настоящий немецкий офицер, я считал, что приказ командования — это закон. Поэтому, быстро собрав походный саквояж, я вечером уже садился в поезд, следующий в Вену. По дороге мне пришлось сделать две пересадки — в Вене и Мюнхене. И повсюду я наблюдал сцены, похожие на Великое переселение народов. Бесконечные эшелоны везли немецких и австрийских солдат на запад и юг — во Францию и Италию. Макаронники, наверное, уже пожалели, что сбежали из нашего союза в Антанту. Теперь против них будет вся австрийская армия. Как говорят, итальянцы существуют только для того, чтобы австрийцам было кого бить. Лягушатникам и лимонникам на Западном фронте тоже не позавидуешь. Раньше половина нашей армии воевала с русскими, теперь же на западе все пойдет по-другому.
В Гамбурге у военного коменданта я получил предписание — следовать на остров Гельголанд. Для этого в порту меня ожидал постоянно находящийся под парами разъездной катер. И вот, вымотанный недельным путешествием, я стоял на причале перед гросс-адмиралом Тирпицем. Здесь же пришвартован русский U-бот. По длине он почти равен моей U-35, но диаметр корпуса у него раза в два больше, из-за чего русская подводная лодка напоминает не хищную щуку, а ленивого, но сильного сома. Это уже даже не U-бот, а самый настоящий подводный крейсер. Свежий ветер с Северного моря вызывающе треплет поднятый на флагштоке русского корабля Андреевский флаг. Еще месяц назад невозможно было бы представить подобную картину.
Гросс-адмирал выглядел неважно. Он двигался с трудом, лицо его бледно, порой он начинал тяжело дышать — словом, похоже, что он сильно болен. К тому же вместо его роскошной бороды на подбородке лишь двухнедельная щетина.
— Лотар, мой мальчик, — сказал мне Тирпиц, — ты один из наших лучших подводников. Поэтому я хочу передать тебе приказ нашего любимого кайзера. Надеюсь, что ты с честью выполнишь этот несколько необычный приказ.
— Да, господин гросс-адмирал, я весь внимание, — вытянувшись в струнку, я с трепетом ждал чего-то, что должно было изменить всю мою дальнейшую судьбу.
— Господин капитан-лейтенант, — вдруг почему-то официально обратился ко мне адмирал Тирпиц, — вы должны поклясться, что никогда и ни при каких обстоятельствах не сообщите никому о том, что я вам сейчас расскажу.
— Клянусь, — коротко ответил я.
— Ну, вот и отлично, — Тирпиц машинально потер подбородок, словно там все еще была его роскошная борода, после чего внимательно посмотрел по сторонам, будто опасался, что нас могут подслушать. Но поблизости никого не было, лишь русский вахтенный, вооруженный коротким карабином, нес службу у трапа русской же подводной лодки. Мне показалось, что главнокомандующий флотом и канцлер Германской империи хочет сказать что-то, в чем сам до конца не уверен.
— Слушай, меня внимательно, Лотар, — сказал он, — мы заключили мир с Россией и начали восстанавливать торговые связи. Это само по себе замечательно. Также как и то, что мы сняли с русского фронта пехотные и кавалерийские дивизии и отправили их под Париж. Но это еще не все. Вчерашний противник может стать сегодняшним союзником и завтрашним другом. Кстати, ты знаешь, где находится Мурманск?
— Да, господин гросс-адмирал, — ответил я, — это новый русский порт на севере, который до весны этого года назывался Романовым-на-Мурмане. Говорят, что там нет ничего, кроме льда, скал и белых медведей.