– Итак, что ты хочешь знать?
– Мы можем посмотреть свидетельство о рождении Фейт? Ей сейчас восемнадцать, так что родилась она в девяносто девятом или двухтысячном.
Бакстер запускает программу поиска и хмурится.
– Что? В чем дело?
Он указывает на экран.
– Этого же не может быть. Ведь так?
Но Сомер задумчиво кивает.
– Думаю, может. Более того, думаю, это все объясняет.
Времени уже двенадцатый час ночи, когда Эверетт получает от Сомер сообщение по электронной почте, в котором говорится, что они нашли. И то только потому, что она забыла отключить телефон перед тем, как свалилась в постель. Громкий писк и вспышка света мгновенно пробуждают ее и заставляют схватить телефон, прежде чем до нее доходит, что она делает. Лежащий в ногах кровати кот ворочается и устраивается поудобнее. Чувствуя гулкие удары сердца, Эверетт берет телефон и смотрит на экран. Такие вот встряски вредны для здоровья.
Затем она снова откидывается на подушку и смотрит на потолок, который не видит. Сердце у нее по-прежнему колотится, но теперь то, что ее разбудили среди ночи, больше не имеет к этому никакого отношения.
Адам Фаули
1 апреля 2018 года
23:07
Я ставлю посуду в посудомоечную машину, когда звонит мой сотовый. Это Сомер. И она даже не приносит извинения. А это, поверьте мне, совсем на нее не похоже.
– Сэр, я отправляю вам кое-что на электронную почту. Вы можете перезвонить, когда получите это?
– Что это?
– Регистрация акта рождения. Тысяча девятьсот девяносто девятого года.
Разговор заканчивается. И тотчас же телефон пищит.
– Какие-то проблемы? – спрашивает Алекс, увидев выражение моего лица.
– Пока что не знаю.
Но мне это не нравится. А когда я вижу то, что прислала Сомер, это начинает нравиться еще меньше.
– Пожалуйста, скажи, что это не то, что я подумал.
Я слышу, как Сомер вздыхает.
– Хотелось бы.
– Ты уверена? Мы не могли ошибиться?
– Мы все перепроверили. У Эпплфордов есть еще только один ребенок. Дочь Надин, родившаяся шестого июня две тысячи второго года.
– Значит, Фейт не дочь. А сын.
– Сэр, сама она смотрит на это иначе. Я хочу сказать, да, так записано в свидетельстве о рождении, но, думаю, Фейт скажет, что она всегда считала себя девочкой.
И разумеется, теперь все встает на свое место. Почему Фейт отказалась от осмотра врачом. Почему не хотела говорить с нами, почему даже не захотела заявлять о случившемся. Почему мать так ее защищает. Возможно, это даже объясняет то, почему Эпплфорды переехали сюда. Они хотели начать все заново; для Дэниела это был шанс оставить все в прошлом и начать новую жизнь. Теперь уже как девушка.
– Есть какие-нибудь записи об изменении имени – было ли обращение о получении свидетельства о смене пола?
– Нет, сэр.
– То есть с юридической точки зрения Фейт по-прежнему остается Дэниелом?
– Вполне возможно. Из чего, вероятно, следует, что Фейт вынуждена была подавать документы в колледж под этим именем. Думаю, вот почему директриса так юлила. Она сказала нам, что «не может ничего рассказать» о личной жизни Фейт. Мы предположили, что директриса ничего не знает, но теперь, оглядываясь назад, я прихожу к выводу, что она очень тщательно составила эту фразу.
Я глубоко вздыхаю. Алекс вернулась в гостиную, я слышу звуки телевизора, дождь барабанит по стеклу мансардного окна у меня над головой. Я знаю, что нужно делать, просто у меня нет особого желания этим заниматься.
– Хорошо, Сомер. Остальное предоставь мне. Я позвоню Харрисону и скажу, что мы собираемся переквалифицировать это дело. Возможно, речь идет о преступлении на почве ненависти.
Уже поздно, но нет и речи о том, что Сомер ляжет спать в обозримом будущем. Она берет телефон и колеблется в нерешительности, гадая, не разбудит ли его. Но Эрика знает, что он не ложится спать рано, а сейчас ей очень хочется услышать его голос.
Он отвечает после второго гудка: значит, не спал.
– Привет, я надеялся, что ты позвонишь. Как там оно?
– Ты имеешь в виду дело? Думаю, лучше. Возможно, у нас прорыв.
– У вас или у тебя?
Сомер улыбается. Это он умеет: напомнить ей о ее собственных успехах. У нее это как-то не получается – даже сейчас.
– А от тебя ничего не скроешь, да?
Он смеется, у него приятный смех.
– Ну, кажется, у меня есть кое-какая конфиденциальная информация на данное конкретное лицо.
Эрика садится в кресло и подбирает под себя ноги, она слышит на заднем плане тихие неразборчивые голоса.