Эмма явно злилась, и сердитое выражение лица делало ее похожей на взрослую женщину. — Что случилось, Эмма?
Дочка ничего не ответила и отвернулась, все такая же насупленная — Диане было видно отражение в оконном стекле.
Она сдала машину немного назад, внимательно глядя в зеркало, потом развернулась на полукруглой площадке.
Выехав на шоссе, Диана в очередной раз поразилась гладкости дороги. Ей казалось, что она вместе с двухтонной махиной не едет, а плывет. Наверное, полотно недавно перекрыли, вот машина и катится так мягко, словно скользит по черному шелку или по лепесткам черных тюльпанов.
Диана опять покосилась на Эмму, но та все так же сидела, уставившись в окно. Диана опустила глаза на ее ноги. Все коленки, между гольфами и шотландской юбочкой, были в сухой пыльной грязи, как будто дочка ползала по пеплу.
Она откашлялась, стараясь говорить настоящим материнским голосом — заботливым и понимающим, но твердым:
— Эмма, посмотри на меня.
Дочка даже головы не повернула.
Диана взглянула на бледную шейку у основания головы, где начинался пробор, разделявший хвостики, и ее вдруг охватил испуг и желание защитить своего ребенка. Она протянула руку к золотистым волосам Эммы, но та, едва почувствовав прикосновение, отпрянула назад.
Диана убрала руку.
Откашлялась и чуть более резко произнесла:
— Эмма, что я тебе только сказала? Посмотри на меня.
Девочка не шелохнулась. Весь вид ее решительно повернутой спины говорил о том, что ей хочется быть как можно дальше от матери.
У Дианы что-то сжалось в животе, в подреберье.
Что это?
Гнев? Паника?
Вина?
Похоже на ощущения в животе при беременности… Что-то ползет и плывет внутри… Что-то не агрессивное и не опасное, — пока вдруг не дернется и не пнет изо всех сил.
Диана плотнее, чем нужно, обхватила руль и прикусила нижнюю губу. В возрасте Эммы она постоянно прикусывала до крови нижнюю губу. У нее там даже образовалась короста, которую она беспрестанно трогала пальцами, не давая зажить. Ее мать это сводило с ума. Она била маленькую Диану по рукам, брала дочку за подбородок и говорила: «Прекрати!» — но та упорно продолжала кусать рот. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы в седьмом классе мальчик, который ей тогда нравился, не обратил внимания на ее корку и не спросил: «Что это у тебя там за гадость?»
Диана вздохнула, протянула руку и потрогала испачканную дочкину коленку. Эмма съежилась и натянула юбку на грязную ногу.
Диана резко втянула в себя воздух и вернула руку на руль.
— Юная леди, ты сейчас же, сию же минуту расскажешь мне, что случилось.
Она не ожидала, что ее требование вызовет со стороны дочери такую ярость.
— Нет! — закричала Эмма и спрятала лицо в ладонях. — Ты меня не заставишь! Никто меня не заставит!
Девочка заметалась внутри машины, и Диана испугалась, что она случайно дернет ручку дверцы и на полном ходу выпадет наружу. Только сейчас она заметила, что Эмма не пристегнулась.
Диана перегнулась и ухватила холодную, как маленький пистолет, пряжку на ремне безопасности. Эмма отбивалась, словно мать пыталась надеть на нее смирительную рубашку или накинуть ей петлю на шею. Ногой, обутой в белую парусиновую туфлю, она пинала перчаточное отделение, пока крышка не открылась и все его содержимое — карта, упаковка тампонов, сервисная книжка — не вывалилось на пол, на кучу Эмминых вещей.
Диана бросила взгляд на полураскрывшуюся карту, похожую на покалеченную ногу, всю, как в венозных узлах, в пересечениях шоссейных дорог.
Калифорния.
Карта лежала в перчаточном отделении с прошлого лета, когда они ездили на Запад.
Диана выпустила серебристую пряжку ремня, ухватилась за руль и, глядя прямо перед собой, поспешила домой…
Долина Смерти в Калифорнии. Она никогда не забудет…
Долгие жаркие переезды сквозь белую пыль и тревожное чувство, что ты уже бывал здесь раньше. Впрочем, говорят, его испытывают многие. Слишком много фильмов здесь было снято, и Диана наверняка видела какие-то из них, даже если не помнила, о чем они.
За окном было градусов пятьдесят, но в машине при работающем на полную мощность кондиционере приходилось сидеть в свитерах. В зеркале заднего обзора (за рулем был Пол) Диана видела Похоронные горы, круто, почти вертикально вздымавшиеся над пустыней.
Ей понравилась Долина Смерти, ее необъятные просторы, — самое смелое воображение не способно выдумать ничего похожего. Едва они подъехали ближе к океану, где ландшафт Калифорнийской пустыни постепенно уступает место сочной и пышной прибрежной растительности, Диана начала тосковать по бесконечной безлюдной равнине, которую они только что покинули.