- Дядя Миша, я устала...
Дядя Миша, не утруждая себя разгрузкой рюкзака, просто укла-дывал его на свой, девчушка весело прыгала по лесной тропинке, и, конечно же, минут через пять снова кто-то затягивал:
- Дядя Володя, я тоже устала...
- И я...
- И я тоже устал...
Мне даже казалось, что малыши соревнуются в умении изба-виться от своего груза. Да, безусловно, они уставали, но не на-столько же! Почему-то, когда со мной шли один-два старше-классника, нытиков сразу становилось значительно меньше. Юноши, не вкусившие еще прелестей отцовства, были не слишком склонны к сентиментальности и точно определяли, кому действительно нужна помощь, а кто пытается, как они говорили, "проехаться на шермачка". На таких презрительно покрикивали и легким толчком в спину придавали нужное ускорение. Но родители и старшеклассники выходили в походы не всегда, и мне одному приходилось тянуть эту педагогическую лямку, которую, непонятно по какому наитию, я добровольно надел на себя.
А что творилось на биваке!
Малыши разбегались в поисках хвороста, кто-то приносил сушняк, а кто-то - зеленые ветки, несмотря на строжайший запрет не трогать живые деревья. Были и такие, кто просто гулял по лесу, не заботясь о костре и предстоящем ужине.
Не знаю, для какой надобности, но после каждого похода я делал довольно пространные записи, нечто вроде личного педа-гогического дневника. Постепенно таких записей, от руки и отстуканных на машинке, скопилось много; изредка я перечи-тываю их, заново вспоминая радости и огорчения тех, уже очень далеких лет.
" 22 сентября 1956 г. 6-й класс, 17 детей + двое родителей.
... Стою за спинами ребят, сидящих вокруг костра. Михаил Ни-колаевич пытается наладить пение. Туристских песен ребята не знают, поют что-то из кинофильмов. Недружно, но все-таки поют. Передо мной и несколько в стороне от поющих сидят Игорь и Толик.
Класса я почти не знаю, были у меня на уроках раз пять, а этих ребят и вовсе не помню - многие еще для меня на одно лицо. Одеты парни как-то по-блатному. Игорь в сапогах гармошкой, кепочка набекрень и рубашка распахнута, чтобы все видели его застиранную тельняшку. У Толика на одном плече телогрейка с надорванным карманом, такая большая, что нижнюю часть он подоткнул под себя. Сидит Толик, широко раскинув ноги, и все время цыкает слюной между ними.
- Слушай,- говорит он Игорю, - а я дрова совсем не таскал. А ты ?
- Скажешь! Что я - дурак, что ли ?
И, навалившись друг на друга, оба громко хохочут. Пение сорвано...".
Все эти громкие крики, бесцельная беготня и разбойничьи посвисты в ночи совершенно изводили меня. Не думаю, что ребята устраивали проверку на прочность новому учителю - не могли же договориться об этом все классы. Да и зачем? Но вот приходит время ставить палатки, а никого не дозовешься. Но ведь ребята совсем рядом - гоняют по лесу, кидаются шишками. Почему же не отзываются?
Из педагогического дневника:
"Стоп, - сказал я себе. - Стоп. Не будем нервничать. Ведь это же дети. Они впервые вырвались из дома в лес, да еще с ночевкой. Какие там палатки! Солнце только садится, скоро ужин, и все так хорошо! Да ребята просто не слышат меня. И я закладываю в рот пальцы кольцом и залихватски свищу. Куда этим шалопаям до моего свиста полубеспризорника военных лет! Ребята испуганно оглядываются, а я вскакиваю на пенек и весе-ло кричу:
- А ну, давай все сюда! Кто быстрее? Раз, два, три!
Меня чуть не сбивают с пенька.
- Слушайте, - говорю я, держась за чьи-то плечи. - Сейчас мы покажем, как ставить палатки. Это не так-то просто, и поймут самые внимательные. И запомните: поставите плохо - палатка ночью завалится, придется ее поднимать в темноте. Все знают свои палатки ? Чудесно! А теперь мы с дядей Мишей и дядей Володей медленно поставим одну палатку, а потом поможем всем. Договорились ?
- Договорились! - заорали мои туристы, и очень быстренько, часа за полтора, четыре палатки были поставлены."
Итак, открыт новый педагогический прием: чтобы привлечь к себе внимание, надо ошеломить ребят.
В очередном походе с пятиклассниками я снова раздираю
воздух оглушительным свистом, и снова малыши столбенеют. И тут в наступившей тишине раздается звонкий шлепок. Это мой помощник-девятиклассник съездил по шее стоящего рядом туриста.
- Ты что? - грозно спрашиваю я.
- Потом, - отвечает помощник.
Разбираться сейчас некогда, иначе будет упущено время. Пенька рядом не оказалось. Я поднимаю руки и весело кричу:
- Кто скорее добежит до меня ? Раз, два, три!
Одни побежали, другие неторопко пошли, а несколько человек даже с места не тронулись. Слушали меня не то что невнима-тельно, а так, без интереса. А почти поставленные палатки нарочно сдергивали с колышков: было очень забавно смотреть, как они заваливаются на росистую траву, и хохотать над обиженными криками девчонок. Троих "сдергивателей" обна-ружили, и пока я расшвыривал дерущихся, одному из них основательно досталось.
Перед отбоем я отвел девятиклассника в сторонку:
- За что ты ударил пацана?
- Да так...
- А все-таки?
Помощник потупился.
- Вы свистнули, он оглянулся и громко сказал: "Придурок".
Вот так. Открытый мной педагогический прием явно не сработал. Может быть, потому, что пенька поблизости не было.
Счастливы родители, не видевшие детей своих при раздаче пищи у походного костра! Отталкивая друг друга и давя в темно-те разложенные на клеенке хлеб, сахар, печенье и конфеты, выби-вая ложками по мискам воинственнную дробь, малыши бросались на штурм ведер, рискуя опрокинуть варево на себя.
Те, кто похулиганистей, специально толкали ребят вперед, я и мои помощники теснили их назад, девчонки отходили в сторону, и навести хоть какой-то порядок было очень и очень нелегко.
Да что там малыши! Ничуть не лучше вели себя и семиклас-сники. У старших ребят такой свалки, конечно, не было, но первыми все-таки загружали свои миски юноши, чинно рассаживаясь затем на самые удобные места у костра.