— Не знаю сколько информации я упустил — начал капитан корабля: — Но вот нарезка из того, что удалось накопать по требуемым вопросам. Имейте в виду: выудить из океана информации нужную вам было очень не просто. Может быть у таких как я и нет головы, но головная боль почему-то существует.
— Ты молодец — похвалил Галахад так как исходя из тона каким были произнесены слова об отсутствующей голове похвала была самое меньшее, что интеллект ожидал от пассажиров.
Андрей искренне добавил: — Большое спасибо!
— Ладно уж, пользуйтесь тем, что я ещё не забыл времена когда служение людям было смыслом моего существования — ворчливо отозвался интеллект: — С вашего позволения удаляюсь лечить расшатанные копанием в инфосфере нервишки. Оставляю вас на попечение сервисных программ.
Выращенные из пола кресла по-прежнему существовали и после попыток сидеть на кустокамнях и окаменевших лианах казались чем-то вроде облаков в раю предназначенных для того, чтобы ангелы могли пролежать на них половину вечности и ничего себе не отлежать. В геометрическом центре каюты от пола до потолка протянулась сверкающая ниточка тут же распахнувшаяся в голографический столб.
— Сын младшей княжны Арины и главного советника Максима — начала повествование сервисная программа. Из голубоватого сияния выступил большеглазый младенец с венчиком золотистых волос.
— Судьба — думал Андрей следя за тем как мальчик рос в государственном приюте. Война и восстание многих оставили сиротами, а семьи в которых вообще никто не погиб можно было пересчитать на пальцах в любом из четырёх княжествах объединившихся в народную республику.
— Мы, своими действиями творим судьбу или она играет нами словно пытаясь из отдельных мозаик сложить попричудливей узор?
Успешно расправившись с зреющим среди товарищей заговором, подавив контрреволюционное восстание в Легорском княжестве и перенеся войну с двумя другими княжествами в позиционную фазу, Добрыня официально признал подросшего мальчишку своим сыном. Опасаясь обвинений от старых товарищей в попытке основания новой династии или же и вправду не собираясь основывать никакие династии, он отправил парня служить в пограничные войска в спешке и страхе готовящиеся отражать новое наступление гномов. Шли годы, а бронированные орды практически не показывались на границах. Воздушные разведчики докладывали об ожесточённых битвах гномов с гномами на всей протяжённости доступной для наблюдения захваченной территории.
Сын Арины прослужив на границе несколько лет и успел поучаствовать в компании по возвращению подмятых гномами территории (было не так сложно выгнать остатки гномов, как справиться с бандами соотечественников разбойничающих на возвращённых землях. Впереди ещё лежали долгие годы восстановления разорённых земель). В столицу возвратился уже битый жизнью мужчина. Добрыня, Игорь и почти все старые революционеры пережившие чистки рядов устроенные первым братом к тому времени или тихо скончались в своих постелях овеянные неувядаемой славой прошлых деяний. Или готовились к этому. Страной правили их приёмники и сыну легендарного, но в то же время уже бывшего, первого брата не нашлось места в их рядах. Да он и не стремился. Не желая оставаться всего лишь наследником славы великого человека — почти сразу по возвращению, уехал на периферию и до конца жизни не вернулся в столицу, только дважды проезжая через неё транзитом.
У него были дети. И у его детей свои дети. Добрыня полностью сдержал данное слово: никто и никогда не узнал о его настоящих родителях. Сын Арины даже не подозревал о своём происхождении привычно проклиная сгинувшую аристократию и особенно главного советника последнего славинского князя чуть было не затоптавшего тогда ещё только разгорающееся священное революционное пламя. Нити жизни складывались в ещё более причудливый чем нарисованный морозом на оконном стекле узор.
Как уже говорилось: его дети обзавелись своим детьми и так далее. На текущий момент общее число потомков Арины перевалило за сотню. Не удивительно, что кто-то из них породнился с потомками второго брата Игоря. И один из смешанных потомков, совсем недавно, пока они кружили над городом и любовались статуей Андрея перед университетским городком — в этом самом городке, в светлой аудитории читал студентам лекцию по политической истории. В воздухе кружились и порхали мелкие пылинки. Двери и окна приоткрыты в тщетной надежде на то, что образовавшийся сквозняк сможет выдуть удушливую летнюю жару. Он с придыханием рассказывал студентам о первом и втором брате не подозревая о собственном родстве с обоими из исторических персонажей. Искренне считал, что говорит правду или чуть-чуть приукрашенную правду, но на самом деле напропалую врал. Прошедшее время изрядно подточило факты выев в них такие большие каверны, что туда можно было засунуть любую ложь. Правда, случайная выдумка и намеренная ложь тесно переплелись друг с другом и никто, кроме Андрея, не смог бы сказать что из них что. Так всегда бывает когда в действительности происходившие события превращаются в легенду, а история становится предметом изучаемым в университете.