— Окликала? Я ничего не слышал.
— И не мог. У тебя не было ни органов, ни приборов способных услышать мой голос. Но тогда я не знала об этом.
На секунду задумавшись, Андрей поинтересовался: — Мне казалось: за свою долгую жизнь у вас каждый должен был бы знать в лицо каждого.
— Я очень молода — призналась девушка — Прошло только восемь сотен дней как покинула детский город.
Андрей с удивлением разглядывал её. В ответ девушка так же внимательно смотрела на него. Подумать только — перед ним сидит ребёнок.
Она сказала: — Сейчас придёт Гармакис. Ему хотелось взглянуть на тебя.
Её слова уязвили Андрея. Он что — диковинное животное, чтобы на него смотреть? Однако смирив раздражение младший научный сотрудник улыбнулся: — Прости, я был невежлив. Меня зовут Андрей, но тебе это уже известно. Как твоё имя?
— Женя.
— Просто Женя? — удивился Андрей. Среди всех этих Гармакисов, Нофилисов и Лептисов.
— А сколько тебе лет?
— Сто шестнадцать. Я рано покинула детский город — объяснила Евгения — Многие друзья всё ещё там. Нофилису понравился мой доклад по социологии искусственных вирусных сообществ и он пригласил меня.
— Ты знала его?! — воскликнул Андрей.
— Нофилис бы моим — ему показалось, что она запнулась подбирая слова — научным руководителем. Я училась у него.
— А что ты делала в том лесу?
— Была членом чрезвычайного комитета. Вместе с другими выполняла обязанности народного комиссара, карающего меча правосудия.
— И сейчас?
— Сейчас я просто Женя — улыбнулась девушка.
Продолжить беседу Андрею помешала открывшаяся дверь. Вернее не дверь — открывшаяся стена. Вся дальняя стена: от пола до потолка исчезла, пропуская в комнату великана. Андрей замер с открытым ртом. Рост гостя был как раз таким, чтобы не стучаться головой о потолок. Сделав два шага Гармакис оказался рядом с кроватью и неожиданно сказал: — Закрой рот, а то муха залетит.
Андрей сглотнул: — Простите?
— Здравствуй древний — протрубил великан — Задал же нам старина Нофилис, будь он не ладен, задачку. Пришлось даже проводить общее голосование на твой счёт — великан указал на Андрея пальцем и тот поёжился. Ткни таким пальцем и мокрого места не останется.
Великан переглянулся с Женей. Создавалось чёткое впечатление будто они разговаривают недоступным Андрею способом. Он подумал, что это ещё более невежливо, чем вести разговоры в присутствии иностранца на неизвестном ему языке. Иностранец может хотя бы уловить сам факт разговора, а здесь не поймёшь — секундный обмен взглядами и всё. Может быть за это время они друг другу по большой энциклопедии прочитали.
Словно услышав его мысли (возможно они были написаны на лице у Андрея) Гармакис продублировал свой вопрос вслух: — Так ты согласна?
— Согласна — повторила вслух для единственного зрителя Женя.
— Значит так тому и быть — кивнул великан. Повернувшись к Андрею, он разъяснил: — Следуя этике любой из предков человека, вплоть до научившегося стучать камнем о камень кроманьонца — человек. Иначе нельзя. В противном случае возникнет туча неразрешимых нравственных коллизий вроде того кого считать уже человеком, а кого ещё нет и на сколько именно процентов. Поэтому ты человек. Однако человек, в современном мире, имеет не только права, но и обязанности. Вернее и права и обязанности, к нашему времени, слились в единое целое. Не знаю насколько полно Нофилис рассказал тебе о современном мироустройстве. Человек в нашем времени, за пределами детского города, полностью самостоятельное существо и если он хочет что-то сделать, например построить завод, который понаделает роботов, которые соберут орбитальный челнок, то он должен сделать это сам. Если не сможет, значит человеку ещё рано хотеть этого, пусть учиться, спрашивает совета у знающих людей и пробует снова — благо все мы бесконечно богаты временем.
— Извините — спросил Андрей. Он робел в присутствии Гармакиса. Скорее даже элементарно трусил поглядывая на расправившиеся под потолком мощные плечи. И злился на себя за беспочвенный, подсознательный страх — Извините, а если кто-то ошибётся в постройке того, что строит и результатом ошибки может стать техногенная катастрофа.
— Ну и пусть — отмахнулся Гармакис — Андрей, ты забываешь о бессмертии. Сгоревший в ядерном огне, спустя несколько часов возникнет вновь и успеет поучаствовать в ликвидации собственноручно вызванного катаклизма и получить от товарищей дружеский втык. Так я продолжу?
— Простите — окончательно смутился младший научный сотрудник.
— Сколько бы времени не потратил на обучение, ты, например, не сможешь управлять одновременно сотней механизмов или одновременно вести больше одной беседы. В твоё время люди использовали дополнительные внешние механизмы для расширения возможностей собственного разума: запоминалки (ту же бумагу и ручку — примитивную записную книжку) — для расширения памяти, вычислители — для распараллеливания и ускорения операций, органайзеры и планировщики — помогали придерживаться дисциплины мышления. Но беда в том, что даже все эти внешние подпорки есть кресло для инвалида-колясочника и ты не сможешь самостоятельно изготовить их для себя. Во всяком случае это заняло бы слишком много времени и являлось бы скорее формой тонкого издевательства, чем этичным решением.