— Угу… Порядок, блин… Прошу прощения.
— Вы, это, на дорогу ругаетесь? — спросил участковый инспектор в звании капитана молодого инструктора горкома партии, который должен был разбираться с жалобой на самогонщицу, споившую в трезвое время все село. — Ну, так это опять же не ко мне. Это вам — в сельсовет. Вот как раз к ним.
— Нам денег не дают, а вы все… Эх-х-х… Мужики! — в сердцах махнула рукой секретарь сельсовета.
Шел 1986 год, шла активная борьба с пьянством и алкоголизмом, и сельский район уже утвердил целых две «зоны трезвости». В «зонах», ограниченных территориями двух сельских советов, в магазинах не продавали спиртное. То есть, совсем не продавали никаких алкогольных напитков. Их даже не завозили. Хорошо, что зоны трезвости были на окраинах района, и жители их регулярно выезжали в соседний район, где в магазинах крепкие и не очень крепкие, но все равно дающие в голову напитки еще продавались. Со своей стороны, жители соседнего района, когда развернувшийся там «маленький Пиночет» (так называли за глаза нового «районного хозяина») начал завинчивать гайки, сокращать время продажи, и тоже учредил «сухие зоны», стали выезжать в соседний райцентр, скупая после одиннадцати часов утра все, что оставалось на прилавках после прохождения очереди из истомленных местных городских жителей, которые занимали очередь аж с восьми утра.
— Во! Вон в том доме она живет, — ткнул участковый прутом, которым походя рубил разросшиеся мясистые лопухи и лебеду.
— Ох, хорошо, хоть, что через дорогу тут переходить не придется…
— Так, я же вас специально этой стороной веду, чтобы не лазить в середку. Там глыбко. Вчера «жигуль» сидел — так выше осей. И главное — что он сюды поехал-то? Тут же — только трактора…
Такой же черный забор в коросте остатков старой краски, гостеприимно распахнутая настежь калитка с заросшей тропинкой к крыльцу, которое лет пять назад было зеленым. Или, может, синим. Крашеным оно раньше было. У порога вкопан лемех от плуга, о который участковый сразу стал очищать подошвы своих сапог, снимая целые пласты глины.
— Дарья, тут к тебе! — аккуратно постучал он в дверь.
Та поддалась — не закрыто, но он остался стоять на крыльце, засунув руки в карманы форменных брюк и наклонив голову, будто вслушиваясь во что-то.
— Кто там? — прозвучало из темного дверного проема.
— А то не видно, что ли? Комиссия к тебе, Дарья. Вот, из горкома и исполкома, значит…
— Чего это — комиссия? Никак, насчет газа?
Газ деревне обещан был еще в прошлой пятилетке, но руки у газовиков не дошли буквально самую малость, хотя трасса магистральная прошла совсем неподалеку, прямо возле шоссейки, то есть метрах в двадцати от крайних домов села.
— Нет, Дарья Антоновна, мы к вам по письму, — шагнул вперед молодой худой и высокий инструктор горкома.
— Какому письму? Я же ничего не писала!
— Люди пишут, Дарья…, — прогудел участковый. — Люди пишут. А мы, следовательно, комиссия. Поняла?
— Лю-у-уди? Да, что они могут написать-то?
— Вы позволите нам войти? — опять вмешался инструктор, отодвинув в сторону замершего на крыльце участкового.
— А чего же… Проходьте. Только у меня тут беспорядок, не убиралась я, комиссию не ждала…
Все четверо, еще потоптавшись и потопав каблуками на крыльце, протиснулись в дом. Тут и правда никакого порядка не было. Темный зал без окон, заменяющий прихожую, какой-то мусор и пыль на полу, а у стены стоял большой алюминиевый молочный бидон, на который тут же уставились пришедшие. И запах…
— Фу-у-у… Чем это у тебя тут, Дарья… Фу-у-у…
Женщины только судорожно сглатывали и все косили глазом на инструктора горкома: долго он еще тут будет думать? Все же и так ясно!
— Да, чем-чем… Вон, Шарик мой сдох на днях. Никто вас у калитки потому и не встретил, — пригорюнилась хозяйка, в темноте встречающая гостей.
— Шарик, говоришь…
— Дарья Антоновна, — снова вмешался инструктор. — Я должен разобраться с письмом.
— А кто пишет-то? Поглядеть можно?
— Не шуткуй, Дарья. Лучше сразу скажи: самогоновку гонишь? — участковый вертел в руках фуражку, как бы не зная, куда ее деть.
— Издеваетесь, да? Смеетесь над одинокой женщиной? Какая самогонка, когда у нас в сельсовете «зона трезвости»?
— То есть, ты вот при комиссии честно и прямо заявляешь, что самогоновку не гонишь? Так я понял?
— Да!
— А бидон вот этот самый…
— А бидон я купила в совхозе. Все официально, через кассу. У меня и накладная есть!