- Как вы сюда попали? - бурчу уже не в подушку - в воздух, в далекий потолок.
- Да как обычно, собственно. У меня по должности есть специальный ключ от всех дверей. У вас же тут специальный замок. Вот у меня ключ - от всех специальных. На работе выдали.
А как меня убеждали, что ни один на свете зверь...
- И что теперь?
- А теперь, как и положено, я предлагаю вам две пилюли. Вот, смотрите. Одна синяя, другая, наоборот, красная. Вы выбираете. Я ухожу. Вы глотаете.
- И что же будет, если я возьму, скажем, красную?
- Вы умрете, конечно. Красная - это смерть.
- Угу. А если, к примеру, синюю?
- Умрете все равно. Синяя пилюля - это смерть.
- Так какая разница для меня?
- Как это - какая разница? А право выбора? Должно же у вас быть право выбора? Это же главное, основное. Вот и выбирайте - красная или синяя. Вот, смотрите.
- Да я вообще-то еще пожить хочу...
- Вот так вы все. Уже который год действует закон об эвтаназии. Уже который год работает наша служба! А они все равно - хочу жить, хочу жить. Что мне, силком вам эти пилюли в рот заталкивать, что ли?
Это он правильно сказал - только силком. Чего вдруг мне пить его отраву? У меня ведь все хорошо. И возраст самый средний, и здоровье в порядке, и работа.
- Кстати, Петр Евгеньевич, на работе уже в курсе. Там как раз сегодня собирают деньги на ваши похороны. Мы всех известили - и родню вашу, и знакомых, и на работе, конечно. Чтобы руководство уже заранее искало вам замену.
Что? Это как? Так бы и выскочил из-под одеяла...
- Лежите, лежите! Не надо волноваться! Я вам просто все расскажу, а вы послушайте. Вот, прямо по методичке.
И он медленно и тихо начинает мне рассказывать, в каком я дерьме нахожусь на самом деле. Не как мне кажется, а как на самом деле. Как меня ненавидят сослуживцы. И только и ждут моего ухода. Как потерялись со временем все мои друзья. Как вот нет жены - нет же, точно? - да и не будет уже, это точно. Кому вы нужны - такой вот и сякой? И с детьми у вас трудности. Что, не навещают вас, не приезжают? А зачем им это? Это вы можете хотеть встретиться с ними - откуда же могут возникнуть эти странные желания у них? Вы просто оглянитесь по сторонам, трезво взгляните на себя и свою жизнь. Какой в ней смысл? Какое, наконец, удовольствие? Вот справка из поликлиники. Там говорят о шестидесятипроцентной вероятности вашей будущей болезни. Шестьдесят процентов - это очень много. Учитывая наш большой город, нашу атмосферу и даже шире - всю нашу экологию, все сбудется. Все, что в справке. И вот представьте себе: пройдет лет десять, которые вы так же будете бессмысленно тянуть лямку в своем офисе и пить по вечерам пиво в одиночестве. Тут вы и заболеете - это точно. И начнете названивать детям, родителям... Ах, да. У вас только мать. Отец, кстати, умер от такой же болезни. Помните, как он мучился? Вам, понимаю, тоже хочется помучиться. И помучить других. Думаете, большое удовольствие вашим родным будет - ухаживать за больным? Думаете, кто-то будет счастлив подтирать вам задницу, когда у вас сил уже не останется даже на это? И главное - зачем? Вот зачем все это? Ваша мебель, ваша квартира, ваша новая техника, машина на улице - к чему? Чтобы быстрее доезжать до работы и потом быстрее возвращаться с работы, и запираться в квартире, включать свой компьютер и общаться в сети? Буквами? Не с людьми, которые вас любят... Хотя - кто вас любит? Это у нас тут отдельный пункт в методичке. Любовь - вот что оправдывает долгую жизнь. Нет любви - нет жизни. Кто вас любит? Мать? Как часто вы с ней общаетесь? Как часто видитесь? Ну, конечно, конечно - она же далеко. Понятное дело. На самом деле, если говорить серьезно - никому вы не нужны. Что есть вы, что нет вас... Даже более того: если вы завтра не придете на работу, очень многие будут рады. Знали бы вы, как вы надоели своим сослуживцам! Да и детям станет легче. Они продадут вашу квартиру и поделят деньги - вот и радость. Вот и праздник. Как часто вы бываете на могиле отца? Вот-вот... Далеко. Некогда. И им будет совершенно так же.
- Так что, Петр Евгеньевич, квартира номер шестьдесят девять в доме номер один по Проспекту Августа, есть закон о добровольной эвтаназии, есть служба, помогающая гражданам уйти из жизни легко и без боли, есть вот и квитанция...
- Я Евгений Петрович! Сколько можно повторять? И квартира у меня - девяносто шесть.
- Минуточку... Это что же - ошибка какая-то, что ли? Так... Вы женаты? В разводе, так? Дети живут отдельно? Работаете в офисе? Мать ваша... Угу, полторы тысячи километров... А как всё похоже! И номер квартиры почти такой же. И имя с отчеством. И обстоятельства жизненные разные. У вас же отец умер? Ну, вот, так и написано... Генетическая предрасположенность. Страдания и все такое - гарантированы... Но все же, квитанция не на тот адрес. Прошу прощения. Выходит, вам надо подниматься - и на работу. Уж вас-то там любят, правда? Очень любят, ждут, скучают и так далее. Не то, что этого Петра Евгеньевича...
Он, кряхтя, выбирался из кресла.
- Потянул спину вчера, извините. Значит, это мне не к вам... А время-то, время!
- Постойте. Оставьте красную.
- Но квитанция же не на вас.
- Это ничего. Это совсем пустое всё. Я распишусь, где надо. У меня же есть право?
- Конечно! Право на добровольный уход из жизни - главное достижение современной демократии! А мы всего лишь помогаем вам...
- Да понятно, понятно. Оставьте красную - и идите уже. Идите. Как же мне все надоело!
- Вот! Вот с этого надо начинать! Как же все надоело! Красная пилюля, стакан воды - на столе. И обратите внимание: никакой боли. Легкий сон, приятные воспоминания. Легкой смерти вам, Петр Евгеньевич!
- Да Евгений Петрович я!
- Ну, какая теперь разница, что вы, в самом деле... Все, все. Ушел, уже ушел.
Замок жирно щелкнул.
В уже светлой комнате на столе остался стакан с водой. Красная, ярко блестящая в лучах пробивающегося сквозь шторы солнца, пилюля. И чего я не попросил у него синюю?
Хотя, какая, в сущности, разница?
Я - здесь
Он подошел ко мне, одиноко пьющему свой дежурный кофе за стеклянной витриной придорожной "Шоколадницы". Зал для некурящих был пуст по утреннему времени, но он подошел именно ко мне. В этом своем дурацком зеленом пальто. С лысиной во всю голову. С розовыми старческими щечками. Да, и еще у него было малиновое шелковое кашне, завязанное на шее хитромодным узлом.
- Позвольте?
Я никогда не мог отказать, раз человек имеет право. Ну, выбрал он себе именно этот столик. А может, он завсегдатай здешний, и это я как раз на его месте сижу?
- Прошу..., - повел рукой, стараясь не смотреть ему в глаза, не вызывать на разговор.
- Холодно-то как сегодня.
- Да, не по-весеннему...
- А вы у нас, вижу, впервые?
Я заглянул в чашку, допил кофе, стараясь не глотнуть муть, которую никак нельзя было принять за гущу. Сосед не унимался:
- Я все прекрасно понимаю. Пришел тут какой-то... В зеленом, понимаешь, пальто... Вопросы задает... Неприятно. Да?
- Нет-нет, что вы! - все-таки вбили в меня с детства уважение к старикам.
- А я вовсе и не старик, между прочим.
- Что?
- Да это я так просто, развлекаюсь, мысли ваши читаю. Вас же иначе ничем не пронять, атеистов последовательных. Так?
Сумасшедший? Хотя, сколько книжных историй начиналось вот так, с кафе, случайной встречи.
- Да-да, совершенно случайной - я это специально подчеркиваю - встречи, - тут же озвучил он мои мысли, расстегивая пальто и развязывая кашне. - Ладно вам, не замирайте, как лягушка перед удавом! Мало ли, чего в жизни случается. Особенно, если ваша точка зрения на бесконечность верна. А?
- А? - ой, как же глупо я, наверное, выглядел...
- Ага, дурак-дураком... А ведь с двумя высшими. Ой, прошу прощения, с двумя с половиной.
- Послушайте...
- Что мне от вас надо? Ну, ничего оригинальнее вы, конечно, не придумали. Мне от вас ровным счетом ничего не надо. Вот вам от меня...
- Мне?
- Ну, не ему же! - махнул он в сторону официанта, подносящего ему высокий бокал с торчащей из него соломинкой с цветным веселеньким зонтиком.
Официант молча поставил бокал и так же молча растворился в тумане входа в зал для курящих.
- Ну, так как? Будем говорить? - уже откровенно смеялся неожиданный сосед.
- Будем..., - начал было я отшучиваться.
- Отвечать? - закончил он за меня и рассмеялся в голос. - Знаете что. У вас, я вижу, есть время. У меня - настроение. Ну? Чего вам терять?
У меня действительно было еще почти два часа, которые я совершенно не знал, как провести. Пить кофе больше не хотелось. Что покрепче - рано. И вообще... Действительно, что мне терять? Тут тепло. Никто никуда не гонит. И дедок не вредный такой, а сама эта встреча выглядит загадочной и интересной.
- Вот и славненько. Главное - ваше личное согласие.
- Но я же молчал!
- А что, молиться или обещания давать или еще что - только вслух надо? С чего вы это взяли, молодой человек?
- Ну, там еще...
- Ага, договор на пергаменте и кровь на подписи. Как же, читали. Вот же идиоты - эти ваши писаки. Но ладно, хватит болтать. У вас - время. У меня - настроение. А не потрудиться ли нам, джентльмены!
Он взмахнул руками, рукава странного пальто как-то вдруг оказались даже слишком широкими, закрыв мне весь свет...
...
Я с отличием окончил политехнический институт и попал по распределению в далекий Нефтеюганск. В начале девяностых правильно вложился, потом еще и кое-что купил, а кое-что, наоборот, продал. Потом был период некоторого напряжения, когда приходилось ходить с охраной и дергаться на каждое резкое движение... А потом вдруг и сразу было богатство и деньги, которые шли к деньгам. Бизнес развивался. Весь мир, казалось, был у моих ног... Пока однажды охрану не оттеснили в сторону форменные фуражки, а меня не проводили в камеру.
Теперь я был знаменит. Мои письма публиковали в популярных изданиях. На беседу со мной приезжали издалека.
А я шил рукавицы. Выполнял норму и считал, сколько дней осталось до свободы.
...
Ха! Я все-таки вылетел из того института. Ну, не могу я понять этой теоретической механики. Не мое это. Молчи, мама, армия - это совсем не страшно!
Потом были Омск, два года срочной, контракт на сверхсрочную в ближнем Подмосковье. А потом наступил декабрь 1979 года, и мы, несколько молодых и умелых идиотов, писали рапорта с просьбой направить нас туда, куда нельзя посылать молодежь.
Направили. Ранение. Орден. Второй контракт. Опять ранение. Легкое, остался в строю. Дали Героя.
Триумфальное возвращение на Родину. Личное знакомство с Громовым. Назначение сначала начальником его службы безопасности. Потом - предвыборным штабом. И - сам в списках.
Партия. Политическая деятельность. Депутат. Заместитель председателя Думы.
- А что, Геннадьич... А если мы тебя в президенты двинем?
- Вы меня знаете. Я службу знаю, а добро помню.
- Вот-вот... Помни.
Президент.
На втором году работы инфаркт. Спасти не смогли. Просто не успели.
...
Рапорта мы писали, да, но их не принимали - не тот профиль, говорили. У меня была заочная учеба. Истфак. На глазах менялась наша история. Начал писать записки.
После окончания МГУ не остался в армии, уволился и тут же пошел в образование. Учитель, завуч, директор крупной школы. Методички с моим именем. Потом - толстое учебное пособие, настоящий учебник. Защита. Приглашение в пединститут. Старший преподаватель, доцент. Защита. Доктор. Профессор. Завкафедры.
Перед пенсией - орден.
Спокойная обеспеченная старость в кругу большой семьи. Трое детей, шестеро внуков. Правнуки.
...
После окончания МГУ предложение поехать в Никарагуа. Учителем истории, по специальности. И по партийной линии заодно.
Бросил все и поехал. Джунгли. Стрельба. Болезни. Жить более или менее можно только на побережье. Школа для своих, посольских. Конец контракта. В своей стране черт знает что. Отказался от гражданства, сдал паспорт. В американском посольстве приняли, поговорили, передали дальше. Гринкарта. Бедность, похожая на советское богатство. Рассказы. Сатирические рассказы о парткомах и райкомах в местной русскоязычной газете. Первый сборник. Предложение читать курс советологии. Книга. Степень. Вторая книга - уже с прогнозами и вариантами. Нас ведь хорошо учили: если дашь в прогнозе три-четыре варианта - наверняка один раз, да попадешь точно. Признание. Деньги. Там признание - это всегда деньги. Первая поездка домой, как турист. Могилы родителей. Знакомых никого нет. Возвращение и работа над новой книгой.
Старость. Здоровая и долгая старость. Поездки по миру. Чтение лекций. Приглашение в Москву, в МГУ. Выступление перед студентами в той аудитории, где когда-то бывал сам.
Слава. Известность.
...
Когда начался суд над КПСС, выступил с серией статей в защиту партии. Был замечен, приближен, обласкан. Попал в партийные списки. Депутат трех созывов. Автор книг и статей. Один из авторов новой программы партии. Ученики и последователи. Когда в очередных выборах сошлись демократы против коммунистов, обдумав все, предложил свои услуги президенту. Вице-президент.
Слава, известность. Ордена.
Поездки по всему миру.
Блин, но как же все-таки плохо мы живем! Все просрали опять. Все раздали буржуям!
Поддержал антипрезидентскую группировку.
Попытка переворота. Бои в Москве. Раскол страны. Меня вывезли на Урал, сделав знаменем тех, кто откололся.
Война. Страшная гражданская война.
Смерть и посмертная слава.
...
Когда закончил второй ВУЗ, и одновременно закончилась та страна, в которой жил раньше, бросил все, плюнул на деньги и ушел в фантастику.
Рассказы.
Ругань дома: где деньги, как кормить семью?
Повесть.
Работа в газете. Первый роман. Не заметили. Второй, третий. Расписался.
Вдруг, как пробило. Одновременно публикуют три романа. Уволился отовсюду. Пишу одновременно еще четыре.
Кино по моему роману.
Слава.
Развод. Жена просто не выдержала.
Книги пекутся, как хлеб в автопечке: закидываюсь мыслью, а на выходе - тысячи строк.
Полки в книжных магазинах с моей фамилией. Горжусь.
Поклонники и почитатели.
...
- Ну, как?
- Что? - не понял я.
Вот он махнул рукавами - а потом что было-то? Я же прожил все эти жизни, получается?
- Прожил, прожил... Вернее, мог бы прожить. А еще вернее - можешь.
- То есть...
- То есть, все можно повернуть. Настроение у меня такое сегодня, понимаешь? Вот сейчас ты говоришь мне: я прошу того и того... И все. И ты - там. На той точке поворота, с которой пришел сюда, а не туда, - сосед ткнул большим пальцем себе за спину. Опять взметнулись ярко-зеленые рукава. Закружилась голова.
- Итак, требуется только формальное согласие - и ты будешь там!
Я молчал, собирая мысли, а он смотрел с интересом, эти же мысли читая.
- Не понял... Так что, какое место?
- Это, извините, но... Я - здесь.
- И кто ты здесь? Кому ты такой здесь нужен? Кто тебя здесь знает? А можешь быть богат, знаменит, умен... Ну, умнее чем сейчас-то, во всяком случае... Весь мир - у твоих ног!
- Нет!
- Что, совсем - нет? И совсем ничего попросить не хочешь?
- А можно, я это опишу? Ну, нашу встречу?
- Какую встречу? - удивлено спросил подошедший ко мне со счетом официант.