– Что за Андрюша то? – зачем то спросил Михаил.
– Да Малахов…, кто же еще то? Дети все в город уехали…, на кого же еще нам с дедом вечерами смотреть то? Ну, так к кому едешь сынок? Скажешь? – за минуту очень много вопросов задала старушка, видно, дедушка её давно уже не слушает.
– К Алексею Гавриловичу…, как там его…, Безголовастый что ли…
– А Безголовый! Ну конечно, знаем мы его! – Михаил обрадовался, вот как раз бабуля сейчас начнет первый ликбез проводить про этого Безголового. – Кто же его не знает? Еще когда школьником был, мальцом маленьким, прославился в округе.
– И как же? – спросил Михаил провожая взглядом пробегающего водителя автобуса, в руках у того расплескивалось полное ведро воды.
– Ну как, как…, что-то подсыпал или подлил в бак трактора, тракторист то после столовой завел трактор, нажал там что ли на газ, и как рванется резко вперед, люди говорили, огонь аж шел из трубы. Трактор врезался в стену, а к трактористу подбежал этот Леша, будь он не ладен, и спросил, хочет ли еще так проехать? Типа он может добавить, что-то там, в солярку, для повышения атанава какого-то числа…
– Октанового числа что ли? – поправил старушку Михаил.
– Ну, может! Однако его ремнем сначала отходили, но потом спросили, что он подсыпал то. Потом приезжали люди из города, удивлялись порошку Лешки, правда, запретили ему и его родителям говорить про этот порошок. Да он и забыл наверно про это, потому что постоянно новое придумывал…
– Интересно… – пробормотал Михаил. Теленок поднял хвост, и оттуда с хлюпаньем повалило, по инерции Михаил с отвращением отвернулся. Теленочек, как ни в чем не бывало, продолжал щипать траву.
– А еще он сжег сеновал в восемь лет, на расстоянии…, окаянный…, какой– то прибор сделал, и им то и спалил…, на радость мамке и папке….
– Ну это все понятно, всякие там приборы это интересно…, – прервал старушку Михаил, про технические вещи не хотелось слушать. – …, а вот скажите…, что он за человек? Пьет, наверно, много?
– Ой! Да ну что вы! Ни грамму не употребляет…, и не курит, прям какой то и не мужик… – задумалась женщина. А ведь непьющий герой очерка – это уже большая проблема, Михаил понял, что могла возникнуть сложность в общении с Алексеем Гавриловичем.
– Ну, хотя бы он разговорчивый? Смогу я с ним поговорить? – чуть не умоляюще спросил Михаил.
– Как схоронил своих родителей три года назад, совсем перестал общаться с людьми…, прям Букой каким-то стал. Зайдет в магазин, пробубнит нашей Светке заказ, отдаст деньги и хмурно уходит, ни здрасте, ни спасибо. Совсем каким-то странным стал…
– А жена? Дети? Хоть кто-нибудь есть у него? – поник Михаил, взять интервью у неразговорчивого нелюдима могло стать большой проблемой.
– Да никого у него нет…, живет в родительском доме один. Что-то постоянно строит, делает всякие нехристевые штучки, всегда что-то у него там дымиться, бренчит. Ой парнишка…, даже не знаю как ты с ним будешь… – прониклась сочувствием к Михаилу старушка.
– Да уж… – вздохнул Михаил, проблема росла как на дрожжах. – А все-таки…, как мне добраться до этого Малого Яра?
– Если ты надеешься на какой-то транспорт, то туда ничто не едет! – раздался страшный выстрел, старушка и Михаил аж подпрыгнули от неожиданности, злополучный пазик завелся с чернейшим дымом из выхлопной трубы. – Вот же дьявол!
– А может его спросить? – пришло в голову Михаила. – Глядишь скатает до этого Яра…
– Эй! Ээй!!! – замахал рукой Михаил отъезжающему автобусу и припустился за ним. Пазик стал притормаживать, водитель увидел бегущего.
– Что тебе? – невесело спросил водитель, вертя в зубах зажженную сигарету.
– Слушай, друг! – Михаил подбежал к водителю, с левой стороны автобуса. Окно было открыто, ничто не мешало разноситься шансоновскому быдлобиту из водительской кабины. – Как ты насчет того, что бы за сотку подбросить меня до Малого Яра?
– За штуку сгоняю! – без обиняков ответил водитель.
– Что-то дорого за двадцать километров… – задумался Михаил, но, представив, пять пол-литра отдать в чужие руки, продолжил: – Ну, давай…, две сотки и по рукам?
– Ну не смеши…, по этим ухабам двадцать км почти час будем ехать! Штуку, и ни копейки меньше! – стоял на своем водила.
– Да за штуку я пешком схожу! – расстроился Михаил, деревенщина какая-то жидовская пошла.