«Только попробуй тронуть моего внука.» — сурово предупредил Бай Брауна, выпустив мощную ауру. Ему многого стоило в своём жалком состоянии найти силы выйти в центр арены и постоять за юношу.
Герман мгновенно остановился, едва не споткнувшись. Его лицо исказила гримаса разочарования от упущенной возможности прихлопнуть говнюка. Единственная надежда — Влада. Он кротко посмотрел на неё, желая попросить об исполнении воли народа. Однако заметив насмешливую улыбку на устах благороднейшей и прекраснейшей женщины, мертвенно побледнел.
«Пришла пора извиняться.» — спокойным, но при этом не терпящим возражений тоном, приказала Влада.
Сидящая рядом Кара не смогла скрыть промелькнувшего на её лице предвкушения. Ей всем сердцем хотелось увидеть позор этого мерзкого патриарха, осмелившегося поднять руку на её драгоценное имущество. Как хорошо, что мама, кажется, разделяет её чувства, раз отдала этот приказ в самый подходящий момент!
Герман с нескрываемым ужасом на лице открывал и закрывал рот в беззвучной мольбе, словно выброшенная на берег рыба. Если он сейчас начнёт извиняться на коленях перед ненавистным старым пердуном и принцессой, после чего еще и откажется от должности патриарха, то репутация его семьи канет в Лету, даже больше — он сгорит от унижения!
Тимофей недобро прищурился. Хотя Герман не был ему родным отцом, и он не питал к патриарху особого уважения, смотреть на его муки отчего-то было очень неприятно. Парень вдруг понял, что это ненависть… Он возненавидел этого наглого Стоуна, из-за которого приёмный отец сейчас страдает. Да, пусть ему не подобает всерьез ненавидеть жалкое насекомое, но в этот единственный раз он сделает исключение. Он жестоко убьёт Кёна Стоуна. Такое обещание дал себе Тимофей Браун.
Кён не удивился тому, что королева решила воспользоваться моментом, и отдала Герману унизительный приказ именно сейчас. Демоны — существа испорченные и злорадные, с радостью разыграют любой спектакль, лишь бы кто-нибудь умер от стыда или унижения. Именно поэтому парень с такой уверенностью выступил против патриарха Браунов, прекрасно зная о том, что его нахальные действия обязательно заинтересуют роковых красавиц в царской ложе. Ну и ради тьмы, разумеется.
Всё бы замечательно, но это лишь второстепенная задача, главная цель — победить. Кён раскрыл всем свой основной козырь. Предполагалось подсунуть ту гранату Тимофею, чтобы без лишних рисков избавиться от самого опасного врага… Дела плохи.
Глава 257
Тем временем Герман опустился на колени перед Баем и его внуком, и надолго замолчал, мёртвым взглядом уставившись в пол. Он надеялся, что сможет как-то справиться с этим позором, но всё напрасно. Нервы сдают.
Патриарх едва слышно, почти шёпотом, начал:
«Я… Я извиняюсь… за…»
«Хватит мямлить, как девочка! Извиняйся как следует, лживая мразота!» — с нескрываемой издёвкой в голосе перебил его Кён. Он не упустит возможности подзаработать тьмы в ядро.
Где-то с зоны Стоунов послышались злорадные смешки.
Некий солидный зритель на трибунах не только весил, но и смеялся за десятерых.
Герман начал задыхаться, затем хрипло закашлялся, словно его вдруг сразила какая-то страшная болезнь. Лицо старика приняло нездоровый пепельный оттенок, жабьи глаза вылезали из орбит. Внезапно каждый из присутствующих, кто обладал высшей ступенью и более, почувствовал, как Браун потерял одну ступень развития. Для патриарха это стало настолько унизительным событием, словно он только что прилюдно обделался.
Члены его семьи стыдливо отводили взгляды и прятали лица, краснея за своего патриарха.
«О боже, и это великий патриарх Браунов?» — брезгливо поморщился Кён.
С зоны Стоунов смеялись уже в открытую. Брауны горели желанием разорвать Кёна на части за его слишком длинный и грязный язык, но у них недоставало смелости, чтобы открыто возмущаться именно сейчас. Глава их семьи обязан извиниться… Он виноват.
Кара спрятала блистательную улыбку за маленькой ладошкой, с трудом сдерживая неподобающее принцессе хихиканье. Только её большая грудь мелко подрагивала на радость многих мужчин с трибун неподалеку. Она по достоинству оценила хитроумие раба, ядовито глумящегося над жалким старым пердуном. Пожалуй, в этом умении он превосходит любых демонов! Такой злой, грубый, коварный и бесстыдный душка! Даже заставил заносчивого дедулю потерять ступень развития, какая жалость!
Юнона, как ни странно, тоже довольно улыбалась во все 32 жемчужно-белых зуба. Она с нескрываемыми восторгом и удовольствием слушала все колкости, которые пускал Кён в сторону давнишнего врага Стоунов, столько лет приносящего семье одни проблемы.