Парню выпала удачная возможность заполучить свободу, а также отомстить Кёну, рассказав про него всё, что он знает. Ему было за что ненавидеть Стоуна, хотя он отдавал себе отчёт, что ненависть эта больше похожа на детскую обиду: всё-таки посланник богини одолел его своими силами, а Герман сам виноват, что поставил всё на турнир семей, за что и заплатил сполна.
Выслушав дочку, матриарх окинула взглядом остальных суккубов и мрачно подытожила: «Так значит, вы все влюбились до беспамятства в одарённого юношу?»
Легион девушек синхронно закивал. Кто-то из них и вовсе расплакался, обвив себя хвостиком.
С нахмуренными бровями Жазель притянула за руку свой человеческий трофей Астарте: «Птичка моя, скажи, что говорит тебе чутьё? Чувствуешь что-нибудь?»
Астарта заглянула в глаза Тимофею и брезгливо сморщила носик: «Фу… Отвратительно! Если сравнивать с Ним, то он как тухлая рыба рядом с цветком Тысячи истин!»
Тимофея задело такое сравнение, но он благоразумно промолчал.
Женщина мрачно вздохнула и отправила старейшинам телепатическое сообщение. — {«Больше они не смогут испытывать интерес к другим мужчинам, по крайней мере ближайшие три-четыре года. Познав истинное великолепие, их взоры еще долго не обратятся вниз. Боюсь, охота провалилась. Нам придётся её отменить.»}
{«Но госпожа, вы же сами говорили, что этот день самый важный для нашей семьи!»}
Одна из старейшин ответила: {«Линдия, ты сама чувствовала тот «аромат гениальности» и прекрасно должна понимать наших детей. Они утратили интерес ко всем мужчинам на ближайшие годы. А даже если бы они продолжили охоту, то на кого? Кости выбрали зону, в области которой нет ни единого города, только густой лес. Да, здесь проходил какой-то турнир, но теперь люди знают о нашем вторжении. Ловить здесь некого. Разве что ожидать появление армий и искать среди солдат достойных, но это уже не охота, а самый настоящий акт враждебности, который может быть воспринят, как попытка истребить империю. Люди посчитают это началом новой мировой войны.»}
Жазель грустно сомкнула веки. Впервые за 300 лет своей долгой жизни она вынуждена прекратить традиционную охоту. Похоже, одарённый юноша честно заслужил свободу, раз смог сбежать даже от Астарты. Нет смысла винить кости и тем более Кару, которая их бросала. Суккубы сами виноваты в том, что не поймали легендарную добычу.
Широко расправив крылья, женщина объявила об окончании охоты.
Только она развернулась, как услышала голос парня позади себя.
«Госпожа, я знаю, кого вы ищите!» — воскликнул Тимофей. — «Я расскажу вам всё, что знаю о нём, и даже где он учится, но в обмен вы отпустите меня!»
Все суккубы замерли как громом поражённые.
Астарта и вовсе подлетела к говоруну и заткнула ему рот ладонью, пригрозив: {«Скажешь хоть слово — отправлю на тот свет!»} — она переживала, что если сёстры узнают подробности, то отправятся на поиски своего объекта страсти вопреки приказу матери, тем самым нарушив условие сделки между нею и властелином.
Дюжина старейшин и матриарх переглядывались, о чём-то телепатически договариваясь. Наконец Жазель кивнула, повернулась к молодым суккубам и громко произнесла: «Мы допросим этого юношу и примем все возможные меры по поимке вашего возлюбленного. Ожидайте.» — после чего со старейшинами и Астартой отлетела подальше, поставила молодого человека на землю и представилась. — «Меня зовут Жазель Руру, я матриарх суккубов. Каково твоё имя?»
«Я — Тимофей Каган, сын некогда великого Кристиана Кагана…» — поклонился Тимофей.
«Каган?!» — удивилась женщина. — «Что же ты сразу не сказал, что из расы тёмных?!»
«Я полукровка… Да и разве это важно?» — озадаченно наклонил голову Браун.
«Конечно же важно! У нас с Каганами общая цель, поэтому мы заключили сделку! Тебе разве не сообщили? А ты точно Каган?» — прищурилась Жазель.
«Я изгнанник… Я не знаю ни о каких договорах…»
«Изгнанник? Хм… А ты знаком с Морганом?»
Тимофей кисло поморщился: «Сын Райдера? Знавал такого… Терпеть его не могу.»
Когда юноша назвал имя императора тёмных — Райдера, у Жазель отпали всякие сомнения: «Ясно… Как насчёт отправиться с нами в империю демонов? Если ты поможешь Моргану одолеть ваших конкурентов, то, уверена, твоё изгнание закончится.»
«Я должен подумать.» — Тимофей скрестил руки на груди.
«Подумай. А сейчас, будь добр, расскажи нам всё про того одарённого мальчишку!»