«Ты же не проживешь и недели с половиной порции! Ты уверен? Давай лучше растянем это на три месяца… Будешь отдавать понемногу.» — пускай Боря и не отличался особой добротой душевной, но все же дитё четырнадцатилетнее, каким-то злым роком заброшенное на рудники, было жаль даже ему.
«Согласен. Спасибо, что волнуешься за меня, я очень тронут. Майк, разбей.» — Кён и Боря пожали руки в знак заключенного пари.
Марта, сидя в кабинете, частично слышала хохот и разговор, но сути не уловила. Её слух подобной остротой, как у Кёна, не отличался.
Первый этап плана пришёл в действие.
Кён продолжил быстро водить карандашом по бумаге.
15 минут спустя рисунок был закончен. Сложив листок в гармошку, Кён передал его на хранение Боре, который очень хотел взглянуть хоть одним глазком, что там, но было нельзя — пари есть пари.
Вскоре дверь открылась, на пороге стоял Боб в сопровождении радостно виляющего хвостом Рогаша.
«Собаку не пускай!» — торопливо выкрикнула Марта.
Боб преградил путь ногой, устремившемуся было в лечебницу псу и строго сказал:
«Подожди меня минутку.» — Он повернулся к Марте: — «Время поджимает, мне приказали прийти на проверку в срочном порядке.»
«Я понимаю. Кён, тебе пора.» — вздохнула женщина, с грустью глядя в спину уходящему «милому пациенту».
Когда за Бобом и Кёном закрылась дверь лечебницы, Марта тут же подскочила к Боре:
«Кён вам что-то оставил?»
Боря напрягся, он помнил условие не отдавать листок до тех пор, пока обаятельная врач не скажет заветных слов. «…Мм…» — Мужчина не знал, что сказать. Не говорить же ей напрямую, чего именно от нее хочет Кён — того и гляди, он так может и спор проиграть. А тогда — прощайте 3000 рупий… Но и солгать для собственной выгоды он так же не мог — рядом сидел свидетель и косвенный участник их пари.
«Я же вижу, что оставлял. Дай это мне!»
«Тут такое дело… Я не могу это так просто отдать, вот.» — в его лысую голову уже начали закрадываться сомнения: а стоило ли заключать сделку?
Марта вздохнула. Видимо, просто так он «это» точно не отдаст. Набрала побольше воздуха в легких и решительности в сердце, выпалила на одном дыхании:
«Мне нравится Кён.»
Все-таки любопытство победило. Ей было до смерти интересно узнать, что же такого ей приготовил этот обаятельный мальчик. А что касается её вынужденного «признания»… Даже если Боря кому-нибудь растреплет, — ему все равно никто не поверит.
{Вот дерьмо!} — Мысленно выругался лысый, как наяву видя уплывающие в неизвестном направлении 3000 рупий.
С кислой миной он протянул свернутый в гармошку листок:
«Да, все верно. Вот… держите.»
Женщины! Черт поймет, что творится в их хорошеньких головках!
Марта торопливо ушла в свою комнатку, аккуратно развернула лист и ахнула: на бумаге красовались они вдвоем с Кёном, она страстно прильнула губами к его шее, в его глазах отражаются искорки возбуждения и довольства происходящим… Получилось очень страстно и интимно. Вот так «дитя несмышленое»! Но как точно переданы чувства и глубинный смысл, какой невероятный стиль рисунка! Она никогда не видела ничего подобного.
На лице Марты бушевал калейдоскоп эмоций: шок, смущение, возмущение, восторг и снова возмущение…
Женщина порывалась даже разорвать и выбросить бесстыдный рисунок, но в итоге сумела лишь бережно сложить его и спрятать в карман.
{Кён… Кем он себя возомнил? Но, несомненно, он очень талантлив… И… совершенно не знаю, что я должна с этим делать.} — от недавних переживаний у Марты разболелась голова.
Но образ Кёна в её мыслях из «маленький мальчик, похожий на моего сына» незаметно трансформировался в «очень обаятельного юношу».
Кён на это и рассчитывал. А главное, что его обязательно ждёт уединённый разговор с женщиной, куда ж без этого.
В реальность Марту вернул приглушенный возглас:
«Дайте и нам глянуть.» — Майку тоже было любопытно, что же там такого «намазюкал» пацан и, в отличие от Бори, пребывающего в полной прострации от осознания своего проигрыша и полного непонимания женщин, с удовольствием бы взглянул на рисунок.
«Ни за что!» — торопливо выкрикнула женщина, радуясь, что так предусмотрительно закрыла дверь в кабинет. Она испытала искреннюю благодарность к Кёну за то, что тот не стал показывать свои художества двоим «шахтёрам».
И она обязательно сохранит его подарок.
…
В просторной комнате, как и в прошлый раз, витал аромат выпечки.
Мартин величественно сидел в своём кресле, с задумчивым видом барабаня пальцами по столу. Заметив посетителей, он улыбнулся: