Мы с Итачи играли в шоги. Солнце палило нещадно, мы пили холодный чай. Саске медитировал в саду, но был в пределах видимости. Ева лежала головой на коленях Итачи.
Было так спокойно. Тихо. И немного странно. Собственное сердце словно билось под толщей воды.
— Знаешь, Наруто, ты напоминаешь мне моего брата, Шисуи… — вдруг, ни с того ни с сего, сказал Итачи, делая ход.
— Ты… — я вспомнил, что в прошлых жизнях Итачи что–то говорил про Шисуи, кажется тот шаринган, который он помещал в меня с вороной, принадлежал тому парню.
— Нет, — по–своему интерпретировал мою задумчивость Итачи. — Я не убивал его. Он покончил с собой на моих глазах.
— И чем же я тогда напоминаю тебе твоего брата? — я подозрительно на него посмотрел.
— Ну, он был весёлым, всегда улыбался и шутил… Шисуи был очень добрым. Насколько добрым может быть шиноби.
— И покончил с собой? — удивился я.
— Не было другого выхода. По крайней мере, он его не видел. Он желал мира… Ты же его добился, — вздохнув, сказал Итачи. — Словно исполнились все его мечты. И я исполнил его напутствие.
— Печально, что он этого не видит, — вздохнул я.
— Может быть, видит, откуда–нибудь с небес… — сказал Итачи, подставляя лицо слабому ветерку, колыхнувшему его чёлку и принесшему несколько листьев.
— Я проголодался, может пойдём поужинаем, — рядом с нами появился улыбающийся Саске.
— Тебе уже лучше, или ты просто есть захотел? — спросил я. Итачи предпочёл промолчать, но, судя по всему, тоже с нетерпением ждал ответа брата.
— Кажется, у меня всё прошло. Я уже полдня ничего особенного не чувствую. В смысле, что, что я не должен чувствовать, — радостно сказал Саске, потягиваясь. — Ох, как же хорошо–то!
— Я очень этому рад, отото, — сдержанно сказал Итачи. Хотя я прекрасно видел, что он счастлив.
Может быть, старшему Учиха тоже что–нибудь риннеганом подправить? Тогда он не будет ходить такой ледяной глыбой. Я улыбнулся своим мыслям, представив особо радостного Итачи, или Итачи, который проклинает весь мир, или Итачи, который с благоговением ест сладости и закатывает глаза от удовольствия.
Нееее… Это, как–то слишком.
— Ура! — подскочил я к Саске, привлекая к этому делу и Итачи, которому я просто уверен, тоже хотелось так сделать. — Я так рад! Я так рад!
Саске обнял нас двоих.
— Я очень счастлив!
Часть 4. Глава 20. Исполнение мечты
— Саске, пожалуйста, выйди из шкафа, — спокойный голос Итачи всё равно не мог привести в норму абсурдность ситуации.
Саске сидел в шкафу уже второй день. И уже неделю боялся. Непонятно кого и непонятно чего. Говорил, что, кто–то за ним смотрит. Сначала мы списали это на то, что у него возобновилась та эмоциональная буря. Хотя, с середины позапрошлой недели всё было спокойно. Мы жили в своё удовольствие. Саске ходил проверять свою стройку приюта. Даже возвёл по деревне пару памятников и разбил аллеи, а спустя четыре дня, после «счастливого вечера» вдруг стал нервничать и оглядываться. Кругом, по особняку и кварталу Учиха сновали сотни его мини–копий, которые пытались найти непонятного шпиона. Мы с Итачи забеспокоились и тоже всё проверили. Я полдня просидел в режиме сэннина, пытаясь отследить чужую чакру или даже недоброжелательные намерения. Но нет, всё было спокойно. Июньская Коноха была сонной и размеренной. Народ снедала жара. И основные мысли людей, как простых, так и шиноби, бродили около дождя и ветерка.
И в отличие от прошлых раз «эмоциональной бури» беспокойство и паника Саске никуда не пропала ни на следующий день, ни на следующий, лишь усилилась. А это было уже очень плохо. Хаширама, который пришёл проведать «своего пациента» диагностировал прогрессирующую паранойю. Но ведь ничто не предвещало! Да и к тому же, самое странное, что Ева чувствовала то же самое, что и Саске. Она дёргалась и оглядывалась и всю последнюю неделю, как началась эта «слежка», предпочитала почти всё время сидеть вместе с Курамой в моём внутреннем мире.
— Ты же знаешь, мы сможем защитить тебя от любых недоброжелателей, Саске, — поддержал я старшего Учиха. — Там Мито–сан, кстати, стейк приготовила для тебя, как ты любишь, недожаренный. И помидоры нарезала. Круглешочками. А Итачи за сладостями ходил, в тот магазинчик у дедушки Комо, где мы праздновали выпуск из Академии. Много всего вкусного принёс. Вылезай, Саске, — как маленького уговаривал я лучшего друга. — Там к тому же душно, наверное?