— Чоуджи-кун сказал, что интервал между этой техникой около пяти секунд, — напомнила мне Кацую.
— Выходит, что нам остаётся лишь атаковать его в этот интервал, — проскрипела Шима.
— Не будет лишним, если мы попробуем на нём гендзютцу… — согласился Фукасаку.
Это может сработать, тем более, если он так и не дрался с Джирайей, то эта техника может стать неприятным сюрпризом для него. Я кивнул.
— Полагаюсь на вас!
— Стрёмно делать это на людях, да ещё и с тобой, — разворчалась Шима.
— Замолчи, ма! — отругал её Фукасаку.
Тем временем главный Пейн раскидал наших воинов клана Гама в разные стороны, только лапки промелькнули. Они с силой врезались в края котлована.
— Давай начнём. Наруто-чан, — обратился ко мне Фукасаку. — Нам с ма потребуется около пяти минут на подготовку. Потому что такое гендзюцу требует огромного количества сэн-чакры. Не забывай, что у тебя остался всего один клон. Как только он исчезнет, ты уже не сможешь сидеть смирно и собирать природную энергию или концентрировать её во время боя.
— Ваша идея с клонами весьма хороша, — вмешалась в разговор Шима, — но почему вы не сделали их побольше?
— Мы говорим о том, чтобы смотреть влево и вправо одновременно, Наруто-чан, может, и сумел разделить обязанности, но концентрация сэн-чакры — всё равно непростая задача, а мой ученик только-только освоил искусство сэннина. Два теневых клона — это пока всё, что он мог осилить.
— Более того, — пояснил я бабке-жабке, — здесь я могу создавать не более трёх теневых клонов, если создам больше — исчезнут те, что концентрируют для меня сэн-чакру.
— Всё понятно, — я видел, что Шима уже вовсю напитывала себя природной энергией. — В любом случае затягивать наш бой весьма опасно.
Тут я был с ней согласен. Мне надо было отвлечь Пейна от моих союзников.
— Ты правда силён, — сказал главный. Толстяк встал рядом с ним. — Не знаю никого, кто смог бы столько продержаться в бою с Пейном… Однако. Небесная тяга!
Главный протянул ко мне раскрытую ладонь, и я почувствовал всю «прелесть» этой тяги, пролетев за секунду пятьдесят метров к нему. Толстяк врезал мне в солнечное сплетение и сделал захват, просунув руки под подмышками и надавливая до хруста на шейные позвонки.
— Довольно глупых забав, — сказал главный. — Не бойся, я не буду тебя убивать, ведь ты бесценный джинчуурики.
— Иди в жопу! — был мой ответ.
Чувствуя, что режим сэннина меня покидает, причём раньше на несколько минут, из-за того что этот толстяк жрёт мою чакру, я обмяк, полностью расслабляя все мышцы, только так можно добиться совершенной неподвижности.
— Отлов девятихвостого завершён, — рано обрадовался Пейн.
— Не спеши, — не удержался от комментария я, втягивая в себя природную энергию, которую тут же забирал, не давая мне вернуться в режим отшельника, толстяк. Его руки и тело раздулись и покрылись бородавками. Даже спокойное лицо главного Пейна выглядело удивлённым.
— Никто не может без подготовки работать с сэн-чакрой, — пояснил я.
Толстяк окаменел, отдавая свою дань природе, и я разбил его руки, освобождаясь. Правда, без своего режима сэннина толстяк до последнего жрал чакру.
— Всё готово, Наруто-чан! — я обернулся на голос Фукасаку, который махнул мне лапкой.
— Твой жабий учитель, да? — проследил за моим взглядом Пейн. — Ты узнаешь, что такое боль!
Мой крик и крик Шимы слились в один. Он всё равно это сделал. Притянув к себе жабьего дедка, Пейн пронзил его сердце своей чёрной железякой, что достал из рукава.
— Ах ты, урод! — пелена злобы замутила моё сознание.
Снова! Это проклятое «снова и снова»! Я кинулся на него, но только ощутил его руку на своём горле и удар, которым он припечатал меня к земле так, что я на секунду потерял сознание. Очнулся я уже от боли, потому что этот козёл проткнул обе мои ладони, сведенные вместе своей чёрной железкой.
— Теперь ты угомонишься, девятихвостый?
И тут меня снова накрыло, словно эта фраза была каким-то ключом к гендзютцу или чем-то таким: я говорил и говорил. Ругал его, а он задвинул свою фишку о том, что мир должен познать всю боль, и тогда он повзрослеет.
Я понял, что должен играть по правилам. По придуманным кем-то правилам игры, в которую играют мои «кукловоды», «боги», «высшие силы» или «козлы, сидящие на небесах», и самое страшное было для меня, что кто-то вмешается в нашу игру. Я говорил, а сам про себя молил Саске не вмешиваться. Мой друг может сломать этот любовно выложенный кем-то карточный домик, и тогда все те люди, что погибли, учитель Фукасаку, все они останутся мертвы.
Их жизни были ставкой в этой игре, и я не желал таких жертв. Нет, только не такой ценой.
Пейн воткнул в мои плечи, талию и икры свои железяки, я чувствовал себя пришпиленным насекомым в какой-нибудь коллекции Абураме Шино.
— Проколы неглубокие и не задевают важных органов, — «утешил» меня Пейн.
Его чакра тут же стала вторгаться в мою, мешая сконцентрироваться, и, несмотря на мою неподвижность, было невозможно набрать и природную энергию. И плюс боль, эти железяки словно плавились кислотой внутри ран, создавая просто адскую боль.
— Не слушай его, Наруто-чан! — закричала Шима, которая снова оплакивала мужа. — Ты дитя из пророчества, ты должен принести мир. Веря в это, мой муж отдал за тебя жизнь! Ты не можешь сдаться! Если ты сейчас опустишь руки, я никогда тебя не прощу! — бесновалась «бабка-жабка», пока Пейн не толкнул её своей техникой, впечатывая в землю на обрыве котлована. Не уверен, но Шима, кажется, тоже присоединилась к числу ставок в этой игре.