Она стала искать в гугле Ричарда Вольфсона. Не Рича с работы, а бывшего коллегу Дженни – того, что покончил с собой. Оказалось, на свете полно людей с таким именем. Вот ее коллега – умница и профессионал на своей странице. Вот какой-то бездарный писатель. В Лос-Анджелесе нашлись ассистент режиссера, психиатр, онколог и пластический хирург. Но того погибшего не было. Тогда она запустила поиск по словам «Ричард Вольфсон самоубийство» и обнаружила то, что нужно. Заметку в местных новостях. Тридцать лет. Управляющий делами. Страдал депрессией. Повесился. Так. Она хотела узнать больше – гораздо больше. Она хотела узнать, что он чувствовал; стоило оно того или нет; поставил бы Ричард Вольфсон своей затее пять баллов (во! – поднятый вверх большой палец, всем рекомендую) – или в последний момент пожалел о ней; была ли боль, которую он испытал, сильнее, чем та, что мучила его при жизни.
Что я делаю, что же я делаю?
Сердце у нее так колотилось, что она испугалась: вдруг ее вот-вот настигнет инфаркт. Тук-а-тук-а-тук-а-тук. Стоило ей обратить внимание на свое сердце, этот бестолковый шмат мяса, как оно начинало биться с бешеной скоростью, будто обидевшись. Я тебе покажу, как бы говорило сердце. Тяжело дыша, Айрис шарила на тумбочке в поисках снотворного. Достала таблетку, разжевала – вкус был противный, металлический – и почувствовала, как ее волной накрывает покой. Она уснула прямо в одежде, даже не разуваясь.
В ту ночь ей снилось собрание в «Лаборатории мыслей», конференц-зале «Фридом энд Ко». Присутствовали Элисон, Рич, Эдди, Дженни и еще какие-то люди. Все что-то горячо обсуждали, жестикулировали и смеялись, но она не слышала, что они говорят. Голоса доносились как будто из-под воды – смазанные и нечеткие. Элисон отпустила какую-то шутку. Все покатились со смеху. Ха-ха-ха. Постепенно, один за другим, они заметили, что Айрис не участвует в разговоре.
– Как вы думаете, Ай? – спросила Элисон. Это было первое, что разобрала Айрис.
Все уставились на нее. Никто больше не смеялся.
– Да, как вы думаете? – повторила Дженни, которая казалась намного серьезнее, чем в реальной жизни.
Во сне Айрис вспомнилось самоубийство молодой талантливой гимнастки по имени Элла Уильямс, которое произвело на нее неизгладимое впечатление. Ранней весной в субботу вечером Элла была на вечеринке в западном Лондоне. Она смеялась и танцевала, но, по словам друзей, не пила, так как была трезвенницей. Вдруг она исчезла. Все подумали, что она ушла домой, а она поднялась на крышу, стояла там и смотрела вниз. Уже наступило утро воскресенья: ледяной холод, светлеющее небо и почти безлюдные улицы, если не считать пожилой женщины с собакой, которая увидела на крыше Эллу. (Эти собачники вечно становятся свидетелями чего-то плохого.) Женщина с собакой остановилась и взглянула вверх, раздумывая, не следует ли окликнуть девушку, но решила, что та просто наслаждается видом с крыши. В следующий миг она увидела, как Элла отступила на несколько шагов, разбежалась, прыгнула вниз, сделав в воздухе сальто – «точь-в-точь прыгун в воду на Олимпийских играх», как сказала женщина полицейским, – и рухнула на землю. Айрис часто думала об Элле, о ее милом детском личике, увиденном на сайте BBC, и смерти в стиле барокко. Какой живой она, должно быть, ощущала себя в полете.
– Как вы думаете? – во сне спросил ее Рич.
– Думаю о чем?
Элисон не сводила с нее глаз:
– Ай, это очень важно. Вы что, не слушали?
Айрис поднялась, напружинила ноги, как Элла Уильямс, и бросила взгляд на окно в другом конце комнаты. Розовели закатные облака. Она разбежалась и, разбив стекло, прыгнула в пространство и полетела сквозь черное небо; вокруг нее, словно подтверждая реальность происходящего, сияли звезды.
Вдруг оказалось, что она уже не летит, а лежит в одном белье на песке на планете Никта. Песок был чудесного розового оттенка, как маршмэллоу. Лучи инопланетного солнца согревали кожу, насыщали ее теплом. В какую сторону ни посмотри, пейзаж не менялся. Розовый песок и голубое небо, розовый песок и голубое небо, розовый песок и голубое небо… Какое облегчение! В каком направлении ни пойди, разницы никакой.
Айрис проснулась. Во рту у нее пересохло, к горлу подступала тошнота, но на сердце – в кои-то веки! – снизошел покой. Какая прекрасная идея… Решение всех проблем. Не совсем самоубийство, скорее полусмерть. Умирать она не хотела. Она просто хотела убежать от себя – от своей жизни, от своей работы, от планеты Земля. Наверное, часть ее останется здесь, на этой планете. Плохая часть. И она прославится.