— Я ездила к твоей матери, — призналась она. — Утором взяла машину напрокат.
— Знаю, — кивнул он. — Звонили из автомобильной компании, подтвердили заказ.
— И не попытался меня остановить?
Он усмехнулся.
— Я люблю тебя две тысячи лет. Я давным-давно понял, что если тебе что-то взбредет в голову, никто тебя не остановит. И вообще я подумал, что было бы неплохо тебе познакомиться с моей дражайшей мамочкой. Теперь ты понимаешь, во что мы ввязались.
— Верно, Йейн, — вздохнула она. — Эта женщина — чудовище. И как тебе удалось выжить рядом с такой матерью?
Он подпер щеку ладонью и посмотрел на лежащую рядом с ним Хейвен.
— Сейчас объясню, — произнес он спокойным тоном. — Я не сомневался, что где-то есть ты, и был уверен, что теперь-то я тебя разыщу. Вот как я прожил первые девятнадцать лет своей жизни. Ничего удивительного.
— Но она не должна была так сурово с тобой обращаться, — прошептала она. — Мать должна любить своего ребенка.
— Теперь все позади. Моя семья — это ты, и больше мне никто не нужен. Чуть не забыл! — воскликнул Йейн, неожиданно вскочив с кровати. — Я собирался тебе кое-что подарить в ресторане, но ты меня утащила оттуда.
Юноша подошел к шкафу и что-то вытащил из кармана пиджака. Вернулся он с маленькой деревянной шкатулкой в руках.
— Мне удалось совершить весьма важную покупку до того, как мы с тобой потеряли ферму.
Хейвен молча открыла шкатулку и обнаружила перстень. Широкий золотой ободок с прозрачным кабошоном.
— Обычное стекло, — нервно пробормотал Йейн, глядя на Хейвен, которая любовалась золотыми искорками внутри бледно-голубого камешка. — В точности, как прежнее. В смысле, первое. Самое первое кольцо, которое я тебе подарил.
— Когда мы вместе убежали в Рим две тысячи лет назад? — уточнила она.
— Да. И на него я тоже истратил наши последние гроши. Вот почему сейчас я выбрал именно его. Это — старина, древность…
— Оно очень красивое. Потрясающее, — произнесла Хейвен.
— Вот и славно, — облегченно выдохнул Йейн. — Я увидел его в римской лавочке и…
— И?.. — спросила она.
Йейн сел рядом с ней и отодвинул в сторону завиток упрямых волос, упавший на ее щеку.
— Мы принадлежим друг другу. Это означает, что, как только ты будешь готова, мы зарегистрируем наши отношения с помощью какой-нибудь официальной печати. А можем продолжать нежиться в божественном грехе еще шестьдесят лет. Все будет, как ты пожелаешь, Хейвен.
— Спасибо тебе.
У нее ком подступил к горлу. Хейвен никогда не представляла себя девушкой, которая заплачет над колечком, да и чувства Йейна ее уже не удивляли. Но почему-то здесь, в номере отеля, она ощутила нечто странное. Перстень был наделен силой. Ничего подобного она прежде не испытывала. Она знала: ее мать была бы против подобных украшений. Мэй Мур до сих пор молилась о том, чтобы ее девятнадцатилетняя дочь вернулась в Сноуп-сити. Она не понимала, что Хейвен обрела свой дом.
— Пожалуйста, — ответил Йейн и закончил разговор поцелуем.
Потом, лежа возле Йейна под тонкой смятой простыней, она увидела сон. Она была флорентийской девушкой и жила семьсот лет назад. Беатриче стояла в просторной пустой комнате и разглядывала фреску. Мебель из дома вынесли и погрузили на повозки, которые днем раньше спешно уехали из города. В палаццо могли явиться грабители, воровавшие все, что осталось — ну, разве что кроме фресок. На той картине, которую рассматривала Беатриче, было изображено массовое убийство невинных — истребление новорожденных младенцев в Вифлееме по приказу царя Ирода. По улицам бежали испуганные женщины, пытавшиеся спасти своих детей от мечей римских воинов. В верхнем левом углу фрески Беатриче заметила человека в черном, который наблюдал за кровавой бойней из окна.
Беатриче шагнула поближе, но внезапно услышала звук шагов позади. Она обернулась, а в комнату уже ворвалась группа женщин. Одни — юные, другие — старухи. Тут были и крестьянки, и дочери или жены богачей. Одна из них была переодета в воинские доспехи. Компанию возглавляла девочка не старше одиннадцати лет. Личико у нее оказалось чумазым, одежда рваной, но говорила она серьезно и властно.
— Ты передумала? — требовательно спросила она.
— Да, — услышала Хейвен свой голос.
А в следующее мгновение она проснулась от звонка мобильника.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Мам? — простонала Хейвен. — Ты забыла, что у нас тут на шесть часов раньше, чем у вас? Сейчас ночь.
— Прости, что разбудила тебя, детка, — произнесла Мэй Мур. — Но Бен Декер только что попросил меня позвонить тебе. Дело срочное.