Я снова подал знак бармену, и вскоре перед нами стояли еще два пива. Казалось, Самуэль этого даже не заметил. Его поглотило описание изоподов-паразитов. Он рассказывал, как им живется в разной воде, а когда к ним приближается какая-то особая рыба, они проникают рыбе в рот и съедают ее язык.
– О’кей, – сказал я и посмотрел через плечо, чтобы удостовериться, что никто не слышит наш разговор. – Круто, да?
– Даже не знаю.
– Они съедают язык рыбы целиком.
– Ага.
– А потом – знаешь, что еще круче?
– Круче, чем съесть язык рыбы?
– Угу. Когда язык съеден, паразит разворачивается, и его тело занимает место языка. Рыба начинает использовать паразита как язык, чтобы пережевывать еду и все такое. Неслабо, да?
– Я даже не знал, что у рыб есть язык, – сказал я.
– Я тоже.
Мы сделали несколько глотков пива, бокалы запотели, алкаши механически нажимали на кнопки, и от этого символы на экранах игровых автоматов крутились без остановки. Байкеры смотрели соревнования по дартсу по телевизору и, кажется, возмущались.
– Ты часто здесь бываешь? – спросил Самуэль.
– Довольно-таки. Живу здесь на районе.
– Большая квартира?
– Двушка.
– Снимаешь или твоя?
– Снимаю.
– Вау. Круто.
– Спасибо.
Пантера сморкается и говорит, что после школы начала ходить на подготовительные курсы в школу искусств, а Самуэль поступил на политологию в университет. Несколько лет мы общались не так часто. Я зависала с художниками, а Самуэля окружали люди, которые хотели изучать международные отношения, попасть в МИД, работать в ООН и спасать мир, как и он сам в последних классах школы. Я думала, он будет в этой среде как рыба в воде. А он замкнулся в себе. Сдавал экзамены, ходил на обязательные семинары, но в свободное время только и говорил, что о скоротечности жизни, что нужно все время гнаться за новыми впечатлениями, чтобы не помереть несчастным. Он был похож на меня в пятнадцать лет. Однажды вечером он позвонил и позвал съездить с ним за город, посмотреть матч по флорболу.
– Флорбол? – переспросила я.
– Да! Это последний матч турнира, который называется «Капри-Сонне».
– Ты знаешь кого-то из игроков?
– Нет.
– А зачем тогда…
– Да ладно, будет весело. Мы запомним этот день!
Я отказалась. Точно так же, как когда он предлагал сходить в Музей полиции, поучаствовать в исследовании бессонницы в Каролинской больнице, поехать на ипподром смотеть скачки или заняться подледной рыбалкой.
– Я вегетарианка, – напомнила я.
– И что с того? Мы же можем отпустить рыбу обратно. Давай же! Будет здорово. Пора начать жить!
И сейчас, когда прошло столько времени, это может выглядеть спонтанным и забавным. Но все было наоборот. Было в этих идеях что-то судорожное. Самуэль только и делал, что искал новых впечатлений, но он был совершенно не способен наслаждаться чем-либо. Чем больше он говорил о том, что надо пополнять Банк впечатлений, тем более пустым внутри он казался. Помню, я жалела его. Думала, что ему одиноко. Особенно когда он прислал сообщение по дороге домой с того турнира по флорболу и написал, что два матча из трех были «охренительно-интересными». В каком-то отчаянии и страхе. Не знаю, чего он боялся. Прости, на меня снова накатило, я не специально. Можешь принести салфетки?