— Как знаешь. Ну так что?
Я чуть помедлил.
— Вы всем ночным классом Таню ещё не съели? — с надеждой спрашиваю я.
— Как раз собирались, — съязвил Куран, — а что?
— Аня кое-что потеряла, и Таня должна стать донором.
Канаме цокнул языком.
— Сочувствую, — искренне сказал он, подошёл к шкафу, достал оттуда полудохлую вампиршу класса Е (то бишь Таню) и кинул мне.
— Благодарю, — сказал я, вешая Таню на плечо, — ты очень помог Ане.
Поворачиваюсь и собираюсь покинуть комнату через окно, но ощущаю прожигающий взгляд Курана на спине. Чувствую, что надо что-то сказать. Что-то сказать…
— Канаме, помнишь, как в ночь смерти Хио Шизуки ты сказал мне, что я очень низко пал?
— Помню.
Вздыхаю. Чёрт возьми, сколько воды утекло с того дня…
— Я пал ещё ниже.
В отражении краем глаза замечаю офигевшие, нет, охуевшие глаза Курана.
— Ты… — у вампира нет слов, чтобы закончить фразу.
— Да, я, — подверждаю невысказанное, — ты примешь?
Молчание.
— Конечно.
Чуть фыркаю, выпрыгиваю в окно и бегу в самую безлюдную часть города. Куран оказался умным мальчиком. Ему не понадобились разъяснения, кого, куда и зачем.
Что ж, Аня. Подожди ещё чуть-чуть. Совсем немного.
Скоро всё закончится.
98
— Ах, да нервничай ты так! — сказал Сатклиф, чем-то шурша.
— А что мне ещё остаётся делать? — огрызнулась я, ощупывая повязку, — И вообще, что ты делаешь?
— Ем.
— ЕШЬ?!
— Да, ем. Пирожок с печёнкой. И будь добра, не вопи, а то все врачи сюда сбегутся. И придётся весь процесс отложить до следующей ночи. Кстати, будешь пирожок?
— Нет, спасибо, — процедила я шёпотом.
Что ж, похоже, придётся ждать. Ожидание так выматывает! Нервы на пределе уже! А когда рядом на тумбочке шуршит плёнка с твоими воспоминаниями, и ты знаешь, что вот-вот их получишь, но надо ЕЩЁ ЧУТЬ-ЧУТЬ подождать, то от нервов даже синих ниточек не остаётся!
А всё так обычно начиналось… В смысле, для шиноби обычно. Опасная, как всегда, миссия, ибо неопасные только у начинающих генинов, да и то недолго. Травма, разумеется, куда же без неё. Вот только не пойму, почему эти твари целенаправленно целились именно в меня и именно по глазам? Да-да, так и есть. Сейчас, когда меня доставили в госпиталь, обработали рану, замотали повязкой и занялись поисками донора (ну хотя бы одного глаза), я лежу, плюю в потолок, жду… Кхем, «хранителя», и размышляю о миссии.
Этих монстриков создал Орочимару, сей факт сомнению не подлежит. Но если хорошенько вспомнить сражение именно с человекообразными мутантами, то становится ясно, что других они стремились просто убить. Ну или там руку оторвать, но никак не ослепить. Почему же? А хрен его знает. Эх, хрен-то знает, но молчит.
Слава Дзясину, что мои товарищи тоже заметили необычное поведение этих существ. Каким-то раком, пардон, чудом, им удалось захватить одного из них живым. Так что сейчас «это» дрессирует Морино Ибики. А он спец по пыткам, так что теоретически можно спать спокойно — скоро всё узнаем.
Я вздохнула. Вот именно — теоретически. На практике же я сижу и грызу ногти, жду некоего Себастьяна, который обещал достать мне глаза, затем Грель, лазающий под шкафом в поисках своей пилочки для ногтей, вернёт мне воспоминания. А дальше «Вы будете сами решать, что делать с этим знанием», как сказал Себастьян.
Блин, когда вспомню о нём — то Какаши, спящий на стуле за дверью палаты, сразу забывается… Чёрт возьми, кто же этот Себастьян?
«— Сегодня я заварил Вам чай из лепестков сакуры, — произнёс бархатный голос.
Я поперхнулась.
— Из чего?!
— Из вишни, госпожа, из вишни.
— Да я знаю, что такое сакура! Но разве из её лепестков можно заваривать чай?!
— Как видите, можно. А почему Вы спросили? Вам не нравится? Я заварю любой другой, если Вы того желаете…»
ТВОЮ МАТЬ!!! КАК ТРЕЩИТ ГОЛОВА!!!
Бам!
— Ай! — капризно взвизгнул Грель, треснувшись затылком об шкаф, — Ань, ты чего? — вопросил он, выуживая-таки свою пилочку и обозревая раскинувшуюся по всей комнате и вовсю шуршащую плёнку.
В ответ я промычала что-то невразумительное. Грель, фыркнув, принялся сматывать плёнку обратно.
— Ну и зачем ты пытаешься вспомнить? — недовольно спросил он, — Ты ещё до рассвета получишь всё обратно! Не вспоминай, больнее будет!
— Оно само… — тихо простонала я, стекая на пол. Недошинигами, тихо матерясь, поднял меня за шкварник и положил обратно на кровать.
— И где его носит… — буркнул он.