— Сегодня я заварил Ассам, — наливаю чай в чашку и поворачиваюсь к госпоже, — его т…
В горле мгновенно пересыхает. Только железным усилием воли не даю своим глазам вылезти из орбит.
— Что «т», Себастьян? — недовольно вопросила госпожа, протирая сонные глаза.
О дьявол, она что, издевается?! Вчера я её особо не рассматривал, так как был озабочен её состоянием, но сейчас… Сейчас мне хочется её убить. За то, что она одела такую короткую, почти прозрачную, цвета лепестков сакуры и до середины бедра, ночную рубашку.
С трудом вспомнив, кто я и где нахожусь, я продолжил:
— Его тонкий вкус и неуловимый аромат очень подходит Вашему новому облику, — подаю чашку в руки, кладу на край одежду и отворачиваюсь.
— Ух ты! Классный чай, Себастьян! Что ж ты раньше не заваривал?
Медлю с ответом. А госпожа, похоже, его и не ждёт. Шумно допивает чай и начинает одеваться.
Ах, эта прекрасная кожа рук! Нежная, словно подушечки на кошачьих лапах, гладкая и мягкая, словно кошачья шерсть! А её тело!!! Тонкая талия, на вид такая хрупкая, что, кажется, достаточно одного удара, чтобы сломать! Бедро бегуньи или танцовщицы… А этот насыщенный вкус её души, отчётливо ощущаемый на губах! Ну зачем, госпожа, зачем Вы одели такую короткую ночную рубашку…
— Я всё, Себастьян!
Поворачиваюсь к ней. И, не сдержавшись, округляю глаза до неприличных размеров.
Когда госпожа успела одолжить запасную форму у Серас? Размер у них теперь почти одинаковый. Эта юбка, точнее, этот широкий пояс… Про чулки мне даже думать стыдно… Сам не замечая, плотоядно облизываюсь.
— Что? — спросила госпожа, — Не смотри на меня так! Я же всё-таки сотрудник Хеллсинга, мне положено форму носить!
— Простите, госпожа. Ваш новый облик меня несколько смутил.
Убираю приготовленную одежду обратно в чемодан, закрываю его и направляюсь за госпожой. «Несколько смутил…» Ага, как же. Демон демоном, а я всё-таки мужчина.
— Госпожа, — осторожно начинаю я, — Вам лучше попросить Интегру Хеллсинг о смене формы.
— Почему это? — искренне удивляется госпожа, дёрнув ушком, — Она мне что, не идёт?
Идёт. Очень даже идёт. Вы не представляете, как идёт. Но в организации всего три девушки. Остальные — мужчины. За отряд Диких Гусей я готов не беспокоиться, им-то можно раз-другой продемонстрировать, что я им сделаю, если они до Вас дотронутся, но вот этот Алукард со своими бешеными глазами…
— Вы в ней слишком хорошо смотритесь, — с некоторыми затруднениями подбираю нужные слова — так, чтобы не обидеть, — и некоторые сотрудники Хеллсинга, да и не только его, могут… Как бы это сказать… Начать неправильно мыслить.
Госпожа хихикнула.
— А я знаю, — с довольной улыбкой заявляет она, — я же не слепая. Я вижу, как ты на меня смотришь.
Первый раз (!!!) в своей демонической жизни краснею, как помидор, и, резко отведя взгляд, мямлю:
— Госпожа, Вы меня неправильно поняли…
Госпожа звонко рассмеялась.
— Спасибо за совет. Мне самой вот этот широкий пояс не очень нравится. Надо шорты попросить. Зато теперь ты будешь моим индикатором!
— В смысле, госпожа?
— Ну вдруг я опять слишком откровенно оденусь? — госпожа с нахальным видом подмигивает и идёт к Серас.
Ну вот. Теперь мне ещё кучу времени мучиться. Хотя в прежней жизни госпожа не отличалась особой любовью к юбкам, платьям и прочему, но кто знает — вдруг её вкусы тоже изменились? И если да, то долго я точно не протяну. Быть постоянным индикатором, рентгеном, так сказать, её внешнего вида… Когда-нибудь я сорвусь. И остановить меня сможет только прямой и чёткий приказ.
Так-так-так, нельзя о таком думать, нельзя! А то сойду с ума раньше времени!
Оглядываюсь по сторонам. Все мы топаем пешком до аэропорта, где нас ждёт специальный самолёт. Половина солдат хоть и пялятся на мою госпожу, но благоразумно не подходят. И правильно делают, я сейчас нервный.
Натыкаюсь на голодный взгляд Алукарда. Шепчу:
— Только попробуй.
— И что ты мне сделаешь, если попробую?
— Тебе лучше не знать.
Фыркнув, вампир отошёл в сторону. Повертев головой, обнаруживаю Андерсона, задумчиво рассматривающего мою госпожу.
— Что смотрим? — ехидно спрашиваю я, — Неужто побочные эффекты от обета безбрачия дают о себе знать?
В диком смущении священник поспешно отходит в сторону.
— Себастьян, заходи! Не стой столбом!
Чуть усмехнувшись, захожу в самолёт. Весёлый гомон солдат, разговоры о победе… За всем этим я забыл одну важную вещь.
Госпожа собралась навестить ночной класс. А ведь там теперь не все, кто был ей знаком…