Тут Кернес мне звонит: «Что ты хочешь? Убери людей». Нам, отвечаю, нужно официальное решение о том, что вся власть переходит к местным советам, и необходим допуск на телеканалы.
Заходите, говорит Кернес, поговорим. Мы посоветовались, посовещались и зашли вчетвером. Внутри, кстати говоря, я к удивлению своему увидел людей, которые были в толпе и умело её делили. Кто-то из них кричал — «Бей жидов!», кто-то выкрикивал что-то типа «Да шо ты плетёшь!».
Мы составили список наших требований и дали на подпись Кернесу.
Потом вернулись и зачитали ответ: типа, городской голова внял требованиям митингующих, нам обеспечат эфирное время, ещё то-то и то-то. Здесь, как назло, грянул ливень, и народ разошёлся.
19-го числа я вышел на улицу — и люди без опознавательных знаков меня заломали, надев мешок на голову. Я оказал сопротивление, думал, что это «правосеки» и меня сейчас в лес отвезут, и с концами. Но повезли меня ко мне домой. Я понял, что всё-таки это милиция. Арестован я был по личному приказу Авакова. Там у него есть такой Дмитрий Брук, журналист карманный, который ему писал: «…вот ещё имеется пророссийская сука Костик Долгов, который очень умело этих всех гнид организовывает».
Мне подбросили ржавый револьвер ещё царских времен.
Плюс, к подброшенному пистолету, нашли у меня два десятка флагов РФ. Да, я покупал флаги РФ за свои деньги. Ездил в Белгород и вывозил их на себе, потому что те пятьдесят тысяч, которые стандартно выходили на митинг, — каждый раз это были разные люди. Но флаги-то должен был кто-то купить и привезти. Самая популярная речёвка была — «Россия», вторая — «Референдум».
Повезли меня на ИВС[5], потом в СИЗО. Месяц я провёл в тюрьме, потом вышел под залог, который внёс мой товарищ Олег Царёв.
— Ты анализировал, почему в Донецке получилось, а в Харькове нет?
— Местные элиты предали восстание и там, и здесь. Только из Донецка им пришлось убежать. Знаешь почему? Я по деду своему сужу. Он тридцать лет отработал в шахте, и Великую Отечественную прошёл ещё. Я его спрашиваю: страшно ли в шахту спускаться. «Да вообще, — говорит, — кошмар». И так каждый день! Особый тип людей на Донбассе. А в Харькове — больше интеллигенты. Почему тут получилось? Потому что — чем ты можешь испугать шахтёра? Чем ты можешь испугать моего деда?..
— Количество задержанных в Харькове ты можешь оценить?
— Спустя почти два года после тех событий, более тысячи человек находится в СИЗО, в тюрьмах, в секретной тюрьме СБУ — в самом центре Харькова, в управлении СБУ. Там люди сидят без оформления, родственники не знают, где они. Аналог тюрьмы ЦРУ на базе Гуантанамо — пытки, издевательства. Сколько людей в Харькове просто погибло — до сих пор не могу в это поверить. Нам удалось достать оттуда несколько человек, посредством обмена. Моё мнение — Харьков на сегодняшний день мировой лидер по количеству политзаключённых в пересчёте на душу населения…
К середине марта на митинги в городах Юго-Востока выходили уже не сотни тысяч, а, в общей совокупности, миллионы людей.
То там, то здесь пошли похороны забитых, задавленных или застреленных активистов Майдана и Антимайдана, бойцов «Беркута» и «Правого сектора»…
В череде этих смертей была вроде бы и замечена, но столь же стремительно забыта гибель Виктора Алексеевича Давыдова — политика и спортсмена, красивого парня 1981 года рождения.
20 марта Виктор Алексеевич Давыдов выехал под запрещающий знак на лёд озера Байкал за рулём микроавтобуса «Фольксваген». В салоне было шесть человек. Когда машина начала уходить под воду, все шестеро успели выскочить — и только водитель выбраться не смог.
На самом деле погибшего звали Виктор Викторович Янукович, он был сыном президента Украины Виктора Януковича, ровно за месяц до этого собравшего вещи и оставившего страну в полном раздоре.
Что известно о погибшем?
Депутатствовал три созыва подряд от «Партии регионов». Выступал за государственный протекционизм украинского языка — выдвинул три законопроекта по этому поводу; но своим для замайданных украинцев всё равно не стал.
Занимался автокроссом, кольцевыми гонками, вейкбордом (разновидностью сёрфинга), стендовой стрельбой. Выиграл самую трудную внедорожную гонку Украины, был мастером спорта в категории «Автоспорт».
После смерти его знакомые подтвердили, что кататься по мартовскому льду, миновав запрещающие знаки, — вполне в духе Януковича-младшего.