Тогда же, 14 апреля, ещё не зная, что в городе Стрелков со товарищи, так называемая самооборона Майдана — бойцы «Правого сектора» — проникли в Славянск. Возле церкви случилось побоище, погибли двое, как их в Киеве уже начали называть, «сепаров».
15 апреля Арсен Аваков выложил указ Турчинова о начале АТО на своей странице в фейсбуке и приписал: «С Богом!»
В тот же день, 15 апреля, одна из мобильных групп отряда Стрелкова расстреляла машину киевской «Альфы», двигавшейся в сторону Славянска. Теперь появились погибшие и со стороны Киева.
16 апреля «Оплот Донбасса» во главе с Захарченко взял под контроль Донецкий горсовет. В этот же день горсовет собирались захватить люди Рината Ахметова. Узнав об этом, Захарченко отреагировал молниеносно: надо их опередить.
Уже из здания горсовета было выдвинуто требование Киеву о референдуме 11 мая, дабы определить статус Донецкой области.
После горсовета подразделение Захарченко взяло под контроль телецентр.
— Когда я взял телецентр, — рассказывал он, — это было единственное здание в Донецке — в этом сами спецназовцы признались мне, — к которому они побоялись бы подходить. Телецентр был настолько грамотно заминирован и так грамотно выставлена оборона, что они понимали: в случае штурма будут огромные проблемы у них. У меня было три линии обороны, три линии минных полей, мины-ловушки, замки минные: там всё было расставлено с умом. Они бы не прошли. И они не пошли.
17 апреля в самом Донецке случился первый бой: «сепары» попытались захватить часть внутренних войск МВД, началась перестрелка, погибшие были с обоих сторон.
Всякий, кто посетует на незаконность и, более того, негуманность происходящего, при минимальном размышлении сможет догадаться, что в Донецкой и Луганской областях началось, а вернее сказать — продлилось ровно то же самое, что и почти всю зиму происходило на Майдане, а затем в других городах Западной Украины, где захватывались милицейские части и оружейные склады.
Всякий не признающий этой элементарной картины — глупец или фарисей.
Донбасс всего лишь стремительно обучался на чужих примерах борьбе за свободу. Просто представления о свободе в разных частях Украины оказалось диаметрально противоположными.
19 апреля под Славянском восставшими были разоружены 26 сдавшихся в плен десантников 25-й аэромобильной бригады ВСУ.
20 апреля в Славянске украинской стороной был обстрелян блокпост. Погибло трое бойцов и двое мирных жителей.
24 апреля украинские силовики выбили восставших из горсовета в Мариуполе. (Но ситуация там ещё не раз изменится.)
1 мая, после очередного митинга в Донецке, восставшие (в основном, безоружные люди) пошли на штурм прокуратуры, которая по-прежнему подчинялась новой киевской власти, и оставалась последним органом власти, не подчинявшимся ДНР.
В результате часового противостояния с нацгвардией было 26 раненых с обоих сторон.
Прокуратуру взяли. Флаг Украины, висевший над зданием, сожгли.
Вся эта донбасская история в очередной раз наводит на простые мысли.
Мы общались как-то с Андреем Пургиным — в пору, когда он ещё был одним из первых лиц в Донецкой народной республике и возглавлял Народный совет.
Пургин — невысокий, самоуверенный, быстро говорящий человек, любящий горький шоколад, и похожий сразу на трёх писателей-почвенников одновременно: Абрамова, Белова и Личутина. Его можно было бы к ним четвёртым приставить, и они бы смотрелись как русские пахотные мушкетёры.
Пургин из тех людей, которые однажды решают: «I have a dream» — и потом, вдруг, их мечта сбывается, вопреки всему.
Лет за десять до возникновения Донецкой народной и Луганской народной республик, Пургин уже болел идеей Новороссии — в связи с этим он годами находился под колпаком украинским спецслужб, и не сажали его, во-первых, из лени, во-вторых, по той причине, что ничего экстремистского он не совершал, а в-третьих, и это главное, на Украине, как и в России, самые серьёзные люди всегда уверены, что всё и всегда решают исключительно они.
А всякие фрики созданы для того, чтобы оставаться фриками навек.
Вообще этот закон, как правило, работает.
Работает, работает, работает — а потом, вдруг раз, и отключается.
В наши времена он отключается настолько часто, что впору формулировать новый закон.
На территории СССР, да и на территории Евразии, включая часть европейских стран, столько раз менялась власть — вчера ещё, казалось бы, совершенно незыблемая, — что уже можно было бы научиться делать из этого какие-то выводы. Но никто не делал.