Вы будете получать и дарить больше любви
Если вы упускаете любовь, то упускаете саму жизнь.
– Когда мы встретились, – сказал джинн, – ты поведал мне, что заслуживаешь всех богатств этого царства. Но ведь истинное богатство – это не только драгоценные каменья и злато, но еще и радости семейной жизни и общения с друзьями. – В этом месте голос джинна подобрел и стал мягким, как крылья голубки. – Любовь есть окончательный ответ на все вопросы, которые ставит перед нами жизнь. Мне известно, какие чувства к принцессе ты лелеешь в своем сердце, им присуща глубокая, прочная и непреходящая ценность. Если мы не говорим тем, кого любим и кем дорожим, о наших молчаливых устремлениях, о вещах, к которым стремимся и которых страстно жаждем, то все эти мечты навсегда останутся несбывшимися грезами. Зато просьбы наделяют крыльями даже самые смелые, самые дерзновенные из наших мечтаний и желаний.
Хорошо помню, когда Бонни впервые попросила, чтобы я обнял ее. Эта просьба очень сильно изменила наши отношения. Вместо того чтобы по примеру некоторых влюбленных обижаться на меня, почему я не выражаю готовности заключить ее в объятия, она просто просила меня об этом, а я всякий раз с удовольствием выполнял эти – и другие – ее просьбы.
Еще бы! Ведь они были для меня такими замечательными дарами любви и очень укрепляли во мне то чувство, которое я питал к своей дорогой Бонни. Да и она начала понимать, что нет в мире лучшего способа проявить свою любовь, чем помочь мне продемонстрировать чувство любви к ней. В любых мало-мальски близких взаимоотношениях это умение принадлежит к числу наиболее важных.
Я и поныне прекрасно помню первый день, когда она попросила меня обнять ее покрепче. Я стоял в своей маленькой комнатушке, служившей мне и кабинетом, и спальней, а Бонни издавала в смежной комнате необычные звуки, занимаясь дыхательной гимнастикой. С присвистом производя очередной длинный выдох, она вдруг произнесла: «О-о-о-х-х-х, что за день!»
Затем моя любимая глубоко вдохнула и сделала длинную паузу перед выдохом. Вообще-то, как я уже знал, на ее языке это означало, что она просит обнять ее. Но в данный момент я услышал только тяжкий вздох девушки, которая сильно устала, и предположил, что ей, вероятно, хочется лишь одного: чтобы ее оставили в покое.
Но зато умница Бонни, вместо того чтобы обижаться на меня за невнимательность или за отсутствие какой бы то ни было ответной реакции на ее неявно высказанную просьбу, сделала большой шаг вперед в наших отношениях и сама четко попросила меня о том, чего ей хотелось.
Нет, она ничего не стала усложнять, а просто сказала:
– Джон, почему бы тебе не обнять меня?
Моя реакция была, разумеется, мгновенной. Я тут же подошел прямо к моей любимой и обхватил так крепко, что она, бедняжка, едва не задохнулась.
После этого Бонни сделала в моих объятиях еще один выразительный вздох и поблагодарила меня.
– Милая, в любое время дня и ночи, – ответил я.
Она сдавленно хихикнула, после чего улыбнулась – уже чему-то своему.
– В чем дело, дорогая? – поинтересовался я. – Ты даже представить себе не можешь, как это было трудно – попросить, чтобы тебя обняли.
Габриэль долго всматривался в ее лицо, но в тусклом свете камина ему удавалось рассмотреть лишь немногое.
– Батшеба, – неожиданно произнес он с удивившей его самого нежностью и шагнул к ней поближе. – Если бы мне знать лишь одно – позволите ли вы мне любить вас, покорить вас и в конце концов попросить вас выйти за меня? О, если б мне только знать это!
– Но вы никогда этого не узнаете, – прошептала она.
– Почему?
– Да потому, что никогда не спрашиваете.
Когда моей маме было девятнадцать, она безумно любила моего папу. Они вместе росли, ходили в одну школу и все такое прочее. Но отец в девятнадцать лет был «не готов» попросить маму выйти за него замуж, поэтому она вступила в брак с мужчиной, который не побоялся обратиться к ней с подобной просьбой. К сожалению, год спустя он умер от кистозного фиброза легких. И в двадцать лет моя мама осталась вдовой.