В недалеком прошлом главной фигурой в Новогорске был медеплавильщик. Ему и о нем первое слово, потому что его дело — это основа жизни города. Почти все, что здесь было, имело отношение к нему. Более того, не окажись тут медно-серного завода, никто не рискнул бы эвакуировать сюда левшанское предприятие. В этом Алевтина Григорьевна была уверена. И оружейники преувеличенно поговаривают, что они, дескать, устраиваются на голом месте. Место вовсе не голое, и тот же медно-серный делится многим с эвакуированными. Конечно же, люди есть люди, и горкому приходилось подталкивать кое-кого из медеплавильщиков, чтобы побольше помогали соседу. Если же слышалось от них громковатое роптание (сколько можно помогать?), то на бюро или пленуме надо было и пальцем погрозить — не балуйтесь, не забывайте, в какое время живем…
У себя в приемной Алевтина Григорьевна увидела Кузьмина, пригласила в кабинет. Она уже знала, что он — директор, и с откровенной радостью стала поздравлять его, желая, как положено в таких случаях, успеха.
— Ваше назначение, Александр Степанович, я считаю правильным. Вы знаете людей завода, а люди знают вас.
— Спасибо, Алевтина Григорьевна, от всей души благодарю за ваши добрые слова, — искренне отвечал Кузьмин и совсем некстати вспомнил сказанное Рудаковым о том, что не торопился бы он с назначением его, Александра Степановича, на директорский пост.
— С вами вопрос ясен. А кто в парткоме заменит вас? — продолжала она.
— Мы думали над этим и решили рекомендовать начальника инструментального цеха Леонтьева. Надеемся на поддержку горкома, — ответил Кузьмин.
— Вам, конечно, виднее. У меня лично возражений нет, надеюсь, что и члены бюро будут согласны с вашей кандидатурой, — официально сказала она.
— Начальником инструментального цеха решили назначить Ладченко. Грамотный, толковый инженер, давно работает на заводе, — продолжал Кузьмин.
— Вам виднее, вам, как говорится, и карты в руки. Ладченко я знаю мало. Видела, здоровалась и только. Верю, что кадровая перестановка вами хорошо обдумана, — откровенно сказала она.
На столе зажглась лампочка.
Извинившись, Мартынюк взяла трубку. Звонили из недалекого райцентра. В трубке слышался бойкий, с чуть заметной картавинкой, голос тамошнего секретаря райкома:
— Рад приветствовать, соседушка дорогая! К тебе выехал Иван Лукич. Вынуждены были отправить на попутном товарняке…
— Секретаря обкома на товарняке? — с возмущением воскликнула она.
— Посмотрим, на чем ты отправлять будешь… Или снежные заносы обошли тебя стороной? Жди, через полчасика высокий гость примчится.
Положив трубку, Мартынюк взглянула на Кузьмина.
— Приезжает Портнов. Думаю, что он поинтересуется положением дел на вашем заводе. Возможно, для этого и едет, — предположила она.
— Ясно. Буду на месте, — четко сказал Кузьмин и заторопился к выходу.
Она тут же позвонила домой, выслушала очередные попреки бабы Клавы: обед готов, а хозяйки нет и нет…
— Скоро приду и не одна. Гость у нас будет, — предупредила Алевтина Григорьевна и, одевшись, пошла на станцию.
На улице ее окликнули:
— Алевтина Григорьевна, а я к вам!
— Здравствуйте, Анна Яковлевна. Чем расстроены? — не сбавляя шага, поинтересовалась она.
Идя бок о бок, заведующая детским садом скороговоркой жаловалась:
— Дети могут остаться без ужина. Да не могу же я кормить их мороженым картофелем! Завхозу моему сказали на базе: бери, что дают, иначе никакой картошки не получишь. Я сама пошла на базу. Есть там хороший картофель, а мне говорят — это для госпиталя… Я понимаю: раненые, для них питание — второе лекарство… А для детей? Когда я пригрозила, что буду жаловаться в горком, на смех меня подняли, сказали, что горкомовские товарищи сами довольствуются мерзлой картошкой… Как же быть, Алевтина Григорьевна?
— Ваши претензии справедливы. Посылайте за хорошим картофелем.
— Вот спасибо. Я так и скажу на базе, что вы приказали.
— Ладно, так и говорите, — согласилась Мартынюк и наедине стала думать: ей-то самой некуда и не к кому идти с жалобами на то, что какая-то часть картофеля заморожена. И спросить не с кого за такое безобразие! С товарищей, которые непосредственно занимались овощами, отвечали за хранение, какой же теперь спрос, если они на фронте… А вот с нее спросить есть кому. Тот же Иван Лукич вправе сказать: куда смотрела, почему допустила… И не может она кивнуть на ранние морозы и даже на тех женщин, которые заменили и заведующего овощной базой, и работников из горторга.