При свете электрических фонарей Степанида видела молоденьких еще девчонок, под шинелями и ватниками которых белели халаты. Девчонки по двое, а то и по четверо тащили длинные носилки, вели под руки забинтованных бойцов от санитарного эшелона к тем же крытым грузовикам. Степанида вдруг подумала, что и Арина здесь, что и она, будущий доктор, помогает раненым. Она остановилась, приглядываясь к каждой девушке и надеясь увидеть дочь.
— За мной, за мной! — позвал Крюков. Потом возле занесенных снегом каменных ступеней он поставил чемодан, снял с плеча тяжелый мешок, сказал: — Пойду поищу подводу.
В стороне от санитарных грузовиков стояли подводы и даже чья-то легковая машина.
— На этот раз не повезло, не нашел, на чем подъехать, — опечаленно сказал вернувшийся Крюков.
— Аль далеко идти? — полюбопытствовала Степанида.
— Рукой подать. Полтора десятка минут — и на месте.
— И только-то? Помогу донести, — сказала Степанида, решив, что до рассвета еще далеко, делать ей нечего, в темноте искать студенческое общежитие в незнакомом городе сложно, она сделает это посветлу, а сейчас поможет Терентию Силычу и вернется на вокзал.
— Вот спасибо! — обрадованно воскликнул Крюков. Он взвалил на плечо мешок, подхватил чемодан.
Степанида пошла вслед за Крюковым. Свободной рукой она силилась хоть чуть-чуть заслониться от ветра и снега. Да куда там! Порывистый встречный ветер валил с ног, а снег слепил глаза, набивался под шаль. А приятный вкусный запашок от рюкзака остро щекотал ноздри… Степанида поглядывала на идущего впереди и засыпанного снегом Крюкова. Тот шел не останавливаясь и не сбавляя шага. «Крепкий мужик», — подумала она.
— Вот и пришли, — с облегчением сказал Крюков, поставив на снег чемодан и сняв с плеча мешок. Он пошарил рукой в заборе, чем-то щелкнул, и заскрипела отворяемая калитка.
Не успели они войти во двор, как из сеней выскочила на крыльцо хозяйка.
— Терентий Силыч, с приездом! — воскликнула она.
— Доброе утро, Макаровна! Принимай гостей! — откликнулся Крюков.
— Милости просим, гостечкам всегда рады, — тараторила хозяйка. В сенцах, позванивая ключами, она отперла замок на дверях чулана, и Крюков уволок в темноту свою тяжелую поклажу, потом туда же уплыл и рюкзак с приятным запашком. — А я как знала, что приедешь. Видно, сам бог надоумил завтрак приготовить, — с откровенной радостью продолжала Макаровна и тронула за руку Степаниду. — Заходи, милая.
В прихожей Степанида сняла пальто с мокрым от растаявшего снега воротником, такую же мокрую шерстяную шаль. Присев на табуретку, она стащила с ног валенки, и услужливая пожилая хозяйка подала ей домашние туфли, отороченные мехом, и пригласила в комнату, где стояли аккуратно убранная кровать, диван с высокой спинкой, стол и шифоньер. Оглядывая все это, Степанида подумала, что в ее левшанском доме обстановка была получше и побогаче, но шифоньер в спальне стоял почти такой же. Ей даже захотелось отворить дверцу и поглядеть — есть ли на ее внутренней стороне зеркало.
В комнату вошел принаряженный Крюков, сказал, улыбаясь:
— Ну, Степа, идите умывайтесь перед завтраком.
Ей почему-то стало приятно, что он вдруг назвал ее «Степой» (именно так обращались к ней мальчишки в школе). Терентий Силыч был выше среднего роста, плечистый, длиннорукий, с полноватым румяным лицом. Его чуть навыкате глаза какого-то пепельного цвета смотрели уверенно.
Сели завтракать. Хлебосольная хозяйка уставила стол такими яствами, о которых она, Степанида, и думать забыла. Здесь были и настоящие мясные котлетки, и тонкие колесики колбасы, и соленые огурчики с помидорами, и аккуратно нарезанные ломтики копченой ветчины (вот чем пахло от рюкзака).
— Я думаю, по рюмочке с дороги можно, — сказал Крюков и налил из графина водку в маленькие, на тонких ножках, бокалы.
Чокнувшись, они выпили, и Степанида сразу почувствовала, как живое тепло разлилось по всему телу. С аппетитом закусывая, она взглянула на старинные часы, висевшие на стене. Стрелки показывали половину восьмого утра. Значит, муж уже позавтракал и отправился к себе в цех. А что у него было на завтрак? Чай да кусок хлеба с маргарином, а вот перед ней на столе — только птичьего молока нету… «Как же так получается, что у одних на столе пусто, а у других полный достаток? — рассуждала Степанида. — Может, Макаровна ради гостей выставила то, что припрятано было на всякий случай? Но я даже для самых-самых дорогих гостей не смогла бы поставить такое угощение… Вон к дочери приехала, а что привезла ей? Да ничего…»