Я не ожидал этого вопроса.
– Потому что мне это нужно… – Я пытался рассуждать как нормальный человек. – Потому что прошла целая жизнь, Оливер, и я не могу не присутствовать в такой момент. Потому что… – «Я все еще люблю ее», – я сглотнул эти слова. – Но ты прав. Я не буду портить ей вечер. Я не стану подходить к ней. Постараюсь, чтобы она меня не видела.
Оливер потер лицо руками и фыркнул.
– Боже, Аксель. Ненавижу это. Ситуацию. Все это.
Я прикусил язык, чтобы не сказать ему, что я думаю, потому что он все еще был частью моей жизни, даже если все стало иначе, холоднее, теснее.
Я потушил окурок. Мы смотрели друг на друга. Я видел в его глазах сомнения, неуверенность. И думаю, что он нашел решимость в моих, ведь в конце концов он отвел взгляд, а потом взял сигарету из пачки, которую держал в руках. И я знал, что, по крайней мере, эту битву я выиграл. Но я не осознавал, что это был один из первых случаев, когда я столкнулся с чем-то лицом к лицу.
Я сделала глоток второго за день травяного чая, но, похоже, особого эффекта это не произвело, потому что я все еще очень нервничала. До открытия выставки оставалось несколько часов, а я все думала о том, что может пойти не так: сокрушительная критика, равнодушные взгляды, спотыкание о собственные ноги и падение посреди галереи…
Зазвенел телефон. Это было сообщение от Блэр, которая подбадривала меня. Узнав, что она плохо себя чувствует в первые недели беременности, я запретила ей приезжать. И не только ей, но и Джастину и Эмили, которые предложили оставить близнецов у соседей, чтобы ненадолго уехать; я заверила их, что в этом нет необходимости. Я также пыталась успокоить Оливера, который попросил у своего босса еще один выходной, и тот, уже недавно предоставивший ему один на мой день рождения, в этот раз не уступил. Я снова подумала о своих родителях… Мне хотелось, чтобы они были рядом…
Глубоко вздохнув, я пошла в крошечную ванную причесаться. Я была одета уже в середине дня, а незадолго до того накрасилась. Я вернулась в спальню, размешала остатки липового чая и допила его одним глотком, как раз когда раздался стук в дверь.
Я обняла Лэндона так крепко, что испугалась, как бы не сделать ему больно.
– Я так нервничаю! – Я показала ему руку. – Смотри. Я дрожу.
Лэндон засмеялся, схватил меня за ладонь и заставил повернуться.
– Не преувеличивай. Ты прекрасно выглядишь. Все будет хорошо.
– Думаешь? Просто меня тошнит.
– Это блеф или ты хочешь, чтобы я придержал тебе волосы?
– Не знаю. Живот крутит.
Я успокоилась спустя некоторое время, когда Лэндон нарочно завел разговор, рассказывая мне о глупых вещах, которые постоянно делал его партнер по проекту, например приходил на работу в пижаме или засовывал карандаш себе в нос, потому что, по его словам, это заряжало его на креатив. К тому моменту, как до меня это дошло, я уже смеялась и настало время выходить. Я медленно встала и оглядела комнату в поисках своей сумки.
– Я уверена, что забыла что-то важное.
– Ты всегда так говоришь, но всегда оказывается, что нет.
– Но… – Я тревожно огляделась.
– Нам надо идти, Лея. Пойдем.
Я кивнула, все еще испытывая беспокойство, и последовала за ним, мы спустились по лестнице и вышли на улицу. Галерея была недалеко. Мы шли, взявшись за руки, молча, вместе. Я знала, что он будет рядом со мной в этот вечер. И друзья, которые придут позже, и Линда Мартин, моя преподавательница. Я немного успокоилась.
Помещение было небольшим, это не была одна из огромных галерей города, но мне она показалась лучшим местом в мире. У нее была двускатная крыша, зеленая вывеска с названием, а фасад выкрасили в гранатовый.
Галерею пока не открыли для посетителей, поэтому наши шаги по деревянному полу отдавались громким эхом, когда мы шли в первую комнату, откуда доносились голоса.
Линда уже была там. Она улыбнулась мне и представила меня директору галереи и другим людям, причастным к выставке, включая нескольких художников.
Я постаралась расслабиться и приняла напиток, который предложили мне и Лэндону. Следующие полчаса мы болтали друг с другом и бродили по еще пустым комнатам, рассматривая выставленные работы. Когда мы дошли до угла, где висели мои, я вздрогнула. Я потянулась к руке Лэндона и сжала его пальцы.
Мы с Линдой долго обсуждали, какие три картины выбрать. Это было нелегко, потому что в моей голове застряла одна идея, а ей было трудно осознать ее важность для меня. Когда я посмотрела на стену со своими картинами, я впервые почувствовала гордость за себя. Я ощутила, как дрожат мои колени.