«Пусть всё будет хорошо».
В дверь позвонили внезапно, заставляя Аканэ подскочить от неожиданности. Гостей следователь не ждала, но допускала мысль, что кто-нибудь из соседей захочет забежать поздравить с наступившим Новым годом; а возможно, это кто-нибудь из Бюро. Без особого энтузиазма девушка поставила бокал с яблочным соком на стол и поднялась с нагретого места. Видеться с кем-либо совершенно не хотелось — она собиралась посидеть ещё, максимум, часок перед экраном, посмотреть концерт, поесть заказанной из ближайшего ресторана пищи и пойти лечь спать — сильно сбивать режим, пусть и из-за Нового года, девушка не собиралась. Да и настроение было не очень-то и праздничное. Трель звонка становилась всё настойчивее, и в какой-то момент незваный гость просто приложил руку к кнопке, из-за чего противный звук не стихал ни на секунду. Цунэмори даже почувствовала лёгкое раздражение: кому там так не терпится?! Быстро добежав до коридора, Аканэ открыла дверь, не потрудившись перед этим посмотреть в глазок или поинтересоваться личностью наглеца.
Знакомый силуэт даже среди тёмной ночи был легко узнаваем, а синие глаза, которые не раз виделись ей только во снах, смотрели осторожно, пытливо, даже с некоторой опаской. Цунэмори застыла в немом шоке, не до конца осознавая случившееся.
«Это сон, так не бывает…»
Пальцы ослабели и выпустили кружку. Упав на плитку, та разлетелась вдребезги, оставляя на бежевом коврике растущее коричневое пятно от какао.
_________________________
¹ Санта Куроху (яп.) = Дед Мороз (рус.)
² Осодзи — зимний ритуал глобальной уборки в Японии, проводится в канун Нового года.
========== Глава 5 ==========
— Ши-шинья?!
Аканэ большими от удивления глазами смотрела на стоявшего на пороге мужчину и часто моргала, всё ещё не веря в реальность. Слова дались ей с трудом, а пальцы всё ещё немного подрагивали от волнения. Весь мокрый, в неясно откуда взявшейся зимой грязи, со спутавшимися волосами и тяжело дышавший, но совершенно точно он! Это не было голограммой или чьей-то злой шуткой: её любимый, уже три с половиной года как покинувший Японию, стоял перед ней живой и невредимый. Ну, или почти невредимый — учитывая его вид, он мог ввязаться в драку или ещё что-нибудь. Вполне в его духе. В любом случае, это не объясняло его возвращение в страну, и Цунэмори открыла рот, чтобы спросить о причинах, когда Когами опередил её.
— Скорее, поставь на зарядку… — Шинья снял с руки металлический браслет, по форме напоминающий коммуникатор инспектора, и протянул девушке. Аканэ быстро поднесла прибор к источнику питания и с удовлетворением отметила, что зелёная лампочка загорелась. Чем бы ни была эта штука, от нехватки энергии она теперь точно не выключится. Мужчина тем временем прошёл внутрь дома и, сняв куртку, возился со шнуровкой армейских сапог.
Инспектор повернулась в сторону уже выровнявшего дыхание друга и пробежалась по нём глазами на наличие ран. Крови, вроде, не было, да и мужчина не подавал признаков дискомфорта. Кажется, он был в порядке.
Более-менее успокоившись, следователь всё же задала самый главный вопрос:
— Почему ты вернулся, тебя ведь могут убить здесь? Тогда в лагере повстанцев ты ясно дал понять, что…
Она так и не смогла закончить фразу. Слова вертелись в мыслях, но вот покинуть язык никак не могли: мешало какое-то доселе неиспытанное чувство то ли ликования, то ли ещё чего-то. Несмотря на все слова, он сейчас здесь. Аканэ старалась держаться ровно, судорожно пытаясь убедить себя, что она совершенно спокойна; что сердце бьётся в привычном темпе, а не заходится, как во время кросса; что чувство жара, охватившее полностью её лицо, вовсе не из-за охватившей её эйфории, а от резко подскочившей температуры — с беременными такое иногда случается. Случается ведь?
Шинья стянул второй сапог и поморщился, когда из него потекла вода: не хило он упал. Мужчина убрал со лба мешающуюся чёлку и поднял глаза на стоявшую над ним Цунэмори. Девушка выглядела до нельзя смущённой и растерянной, но вместе с тем в карих глазах блестели искорки. Она явно была рада.
Когами открыл рот, чтобы ответить на заданный вопрос, но был бесцеремонно перебит. Похоже, следователь и сама не знала, чего хотела в первую очередь.
— Ладно, потом. С тебя вода ручьём льётся — иди в душ, не то заболеешь. У тебя есть сменная одежда? — Вместо ответа Когами многозначительно посмотрел на сумку на плече, Цунэмори кивнула.
— Наверх и направо. Я пока заварю чаю, — пару раз хлопнув бывшего подчинённого по спине, как бы поторапливая, следователь вихрем скрылась в соседней комнате. Когами удивлённо моргнул.
Мужчина несколько секунд посидел в растерянности, после чего поднялся и пошёл к лестнице: особого выбора у него не было, да и Аканэ была права — прежде чем начинать разговор, следовало привести себя в порядок. Ванная комната нашлась быстро, без каких-либо затруднений.
Отрегулировав воду в душевой до чуть тёплой температуры, Шинья стянул насквозь промокшую кофту и мимолётом осмотрел себя в зеркале: волосы торчали в разные стороны, словно их кто-то долго и упорно фиксировал в таком положении при помощи специального лака; под глазами от недостатка сна залегли мешки; на скуле наливался цветом небольшой синяк, а щеку «украшал» едва заметный шрам от ножа того чокнутого киллера, которого нанял полковник Вонг. Хорошо хоть, на переносице не осталось подобного «подарка», а иначе бы он очень даже походил на какого-нибудь криминального авторитета, коих в обществе отнюдь не жаловали. На лице любые травмы затягиваются медленнее всего и шанс появления шрамов довольно велик. Однако Когами совершенно не разделял глупого устоявшегося мнения¹ и прилагал все усилия, чтобы защитить лицо от подобного. Боевыми ранами он мог похвастаться и на теле, коих только на груди было предостаточно — участие в боевых действиях бесследно не проходит.
Поняв, что задумался, мужчина тряхнул головой и, освободившись от остальной одежды, кинул её на стиральную машинку. Он пришёл сюда не разглядывать себя, а привести в нормальный вид, и, чем раньше с этим покончит, тем быстрее сможет поговорить с Аканэ.
***
Инспектор поставила чайник на плиту и повернулась в сторону лестницы. Со второго этажа до кухни едва доносился шум воды, и Аканэ решила, что ей нравится это чувство, осознание, что ты дома не один. Коснувшись рукой едва выпирающего живота, девушка тихонько вздохнула. Когами совершенно точно знал, что она в положении — просто так он бы не улыбнулся, посмотрев на её живот. Положительная реакция будущего отца заставила девушку чувствовать себя ещё более счастливой, чем когда она узнала о своей беременности.
«А если он вернулся только из-за ребёнка? — Внезапная мысль посеяла в душе Цунэмори семена сомнения. Гиноза говорил, что трансляция японских каналов в надводной Шамбале прекратится только с начала следующего, то есть уже этого, года. Таким образом, Когами вполне мог видеть то злополучное интервью. Скорее всего, так и есть на самом деле и это объясняет его появление на Родине, однако… — Я не хочу, чтобы причина была только в этом. Не хочу, чтобы он был здесь только из-за чувства ответственности».
Аканэ солгала бы, если бы сказала, что не рада появлению Шиньи на пороге своего дома. Безмерно рада! Она так ждала его, и теперь, прямо на Новый год, сокровенное желание исполнилось. Что может быть лучше? И всё-таки следователь понимала, что, если не спросит Когами о причинах его возвращения напрямую, не сможет успокоиться. А их малышу сейчас прежде всего нужна спокойная среда. Размышляя о сложившейся ситуации, Аканэ сама не заметила, как вместо четырёх бутербродов с форелью сделала десять и даже нарезала овощи для салата. Старая привычка взяла своё и, как бы Цунэмори не пыталась убедить себя в обратном, а всё-таки в мозгу прочно закрепилась мысль, что Новый год без оливье — совершенно не Новый год. Теперь же салат по старой доброй традиции сможет занять коронное место на столе. Ну что за ирония?