Шинья повернул ручку двери и вышел на балкон, доставая из кармана джинсов пачку «Spinel». Было пять часов утра, поэтому можно было не волноваться, что кто-то из соседей увидит его. Это было идеальное время, чтобы ещё раз всё обдумать и принять, наконец, единственно верное решение. Мужчина щёлкнул зажигалкой и поднёс колеблющийся огонёк к концу сигареты. Аканэ согласилась стать его женой. Эта мысль наполняла сердце теплом и заставляла вновь почувствовать давно забытые лёгкость и спокойствие, однако вместе с тем были и волнующие душу моменты.
«Шинья, я всё понимаю и хотела бы сбежать с тобой в Шамбалу, но… Не могу».
Он, конечно, предполагал такой вариант развития событий, но всё-таки больше надеялся на положительный ответ. Однако слова Аканэ не были лишены здравого смысла, и игнорировать это Когами не мог: безопасность самых дорогих всегда была на первом для него месте. Особенно теперь, когда следователь носила под сердцем плод их любви.
«Это же почти что самоубийство: за границей по-прежнему идёт война. Пусть в Шамбале боевые действия и притихли после смены власти, но нет никакой гарантии, что оружие вновь не пойдёт в ход. Нашему ребёнку будет безопаснее родиться и жить здесь, где выстрелы слышны куда реже. Я смогу убедить «Сивиллу» сохранить тебе жизнь — у меня есть пару козырей, просто продержись ещё немного…».
Мужчина сделал очередную затяжку и медленно выдохнул облачко дыма. Мысли роились в голове и никак не хотели занимать каждая свою полочку, норовя остаться в беспорядке. Когами тряхнул головой и слегка помассировал шею — во сне он как-то не так повернулся, из-за чего мышца перенапряглась и теперь причиняла лёгкую тянущую боль. Делать привычную разминку в доме Цунэмори не хотелось — желания разбудить невесту у Когами не было совершенно: она и так выглядела донельзя уставшей, жестоко было лишать её лишнего часа сна. Сделав ртом глубокий вдох, словно желая таким незаурядным способом прояснить сознание, Шинья недовольно поморщился: глотку и лёгкие обожгло холодным воздухом. Мужчина прикрыл нос ладонью, желая поскорее возвратить внутренностям приятное тепло, и чуть сжал низ шерстяного свитера, что в качестве новогоднего подарка дала ему Аканэ. Синий с белыми полосами, он идеально подчёркивал глаза бывшего исполнителя и сидел на нём как влитой. После первой примерки Когами даже рискнул полюбопытствовать, откуда инспектор узнала его размеры, но вместо предполагаемого ответа девушка вдруг залилась краской и отчаянно замотала головой, уверяя, что купила «эту штуку» чисто машинально. Мужчине оставалось лишь поверить на слово и отстать, хотя интерес никуда не делся.
Взгляд синих глаз упал на маскирующий браслет. Зелёная лампочка уверенно мигала с периодичностью в десять секунд, делая Когами невидимым для «Сивиллы». Амари Касу потрудилась на славу: ни один датчик за время его возвращения на Родину не среагировал, а значит беглый исполнитель мог вздохнуть полной грудью. Пока эта штука при нём, ни ему, ни Аканэ ничего не угрожает.
Кстати о «Сивилле», Цунэмори упомянула, что может повлиять на решение Системы, и это вызывало у Шиньи ряд понятных вопросов. Сомнения, что суперкомпьютер, считывающий мозговые волны людей, на самом деле является таковым, начали гложить мужчину ещё сильнее. Что-то было не так с самой Системой.
«Я узнал истинную форму «Сивиллы». Она не стоит того, чтобы полагать за неё свои жизни, уверяю тебя». — Именно эти слова отправил ему на э-мэйл Макисима за день до своей кончины. Асимптоматик явно узнал что-то, что держится в секрете от всего общества, и попытался поделиться этим со своим злейшим врагом. Это был первый гвоздь в гроб доверия исполнителя Системе. Не то что бы Когами сразу поверил Сёго, но и причин не доверять ему Шинья не видел: Аканэ права, их образ мышления был пугающе похож. Если бы эти двое сработались вместе, скорее всего, смогли бы сломать установившийся порядок, в котором люди больше напоминали послушных собачек, нежели действительно людей. На такое общество было жалко смотреть. Макисима Сёго и Когами Шинья оба боролись с такими устоями, правда, каждый своим способом. Их судьбы были связаны ещё до того, как эти двое встретились; им не было суждено разойтись, как кораблям в море. Они понимали друг друга лучше, чем кто-либо. И всё же, жизнь расставила их по разные стороны баррикады: серийный убийца с белым психо-фоном и исполнитель-полицейский, чей психопаспорт напоминал грязную, мутную воду. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Дверь на балкон распахнулась и закутавшаяся в махровый халат Аканэ тихонько встала рядом. Мужчина недовольно глянул на голые ноги следователя, которые прикрывали лишь полы халата. Она что, заболеть решила?!
— Ты чего в такую рань поднялся?
Девушка прикрыла зевок ладонью и сделала вид, что не заметила сурового взгляда Когами. Беспечно опершись на балку, вдохнула свежий утренний воздух. В такие моменты она несказанно радовалась, что балкон выходил на долину, а не на автомагистраль. Вместо ответа Шинья пару раз притопнул носком тапочки по холодному полу и, подняв опешившую Аканэ на руки, вернулся в комнату. Лицо обдало тёплым воздухом, лишний раз напоминая о разнице температуры внутри и вне дома.
— Эй, опусти меня! Ну, пожалуйста.
Аканэ несколько раз дёрнулась в крепкой, но нежной хватке, однако успеха не добилась. Бывший исполнитель будто бы резко оглох и совершенно не реагировал на её просьбы. Несколько обидно, но в то же время приятно. Приятно, что он действительно заботится. Посадив невесту на ещё сохранившую тепло кровать, мужчина прищурил глаза, легко коснулся губами её лба и, весело подмигнув, щёлкнул по носу.
— Эй! — Цунэмори возмущённо нахмурилась, после чего расплылась в улыбке. Кто мог подумать, что этот с виду хмурый и вечно чем-то недовольный исполнитель может так искренне улыбаться. Когда они ещё работали вместе в Бюро, ей доводилось ловить на себе его любопытные взгляды и, изредка, лёгкие полуулыбки. Уже тогда один только этот факт заставлял девушку парить в небесах: Когами Шинья не считал её глупым новичком с устаревшими взглядами на жизнь, а принимал как равную, но менее опытную. Чего нельзя было сказать об инспекторе Гинозе. Хорошее было время.
Аканэ машинально нахмурилась и обняла себя за плечи, слегка опуская голову. Шинья вопросительно поднял бровь, в синих глазах скользнуло что-то похожее на беспокойство. Девушка, поняв, что слишком ушла в свои мысли, поспешила успокаивающе помотать головой и улыбнулась.
— Просто вспомнила, как впервые встретилась с тобой и остальными. Было немного страшно, но быстро прошло. — Цунэмори запустила пальцы в затылок, несколько сжимая волосы. Перед глазами проплыли картинки почти четырёхлетней давности.
— Ух ты. Тебе, да страшно? — Когами деланно удивился и, качая головой, развёл руки в стороны: — По тому, как ты кинулась на старика и… Я был уверен, что именно этой эмоции у тебя как раз и не было. Надо же, оказывается, я ошибся. Опять.
— Да уж, с Масаокой-саном и вправду нехорошо вышло. Мне тогда казалось, что он решил ликвидировать женщину. Но всё равно, нельзя стрелять в жертву даже парализатором, это не нормально. — В подтверждение своих слов Аканэ несколько раз кивнула и, заметив пристальный взгляд Шиньи, обиженно надулась, отворачиваясь к окну: — Я же извинилась! Неужели всё время будешь вспоминать эту ерунду?
— После этой «ерунды» я два дня лежал овощем, не в состоянии даже говорить… Ну, это так, к слову, если что, — Когами тихо рассмеялся и откинулся на кровать, вытянув руки. Он никогда не винил её за тот случай, напротив, в какой-то степени был благодарен, что не позволила замарать руки кровью невинного. Краем глаза наблюдавшая за ним инспектор не выдержала и осторожно растянулась рядом, предварительно сбросив на пол тапочки. Спать хотелось неимоверно, но туча мыслей ежесекундно заполняла мозг, не давая тому «отключиться». Шинья нащупал край одеяла и, приподнявшись на локте, укрыл невесту и осторожно откинул каштановую прядь с глаз. Аканэ благодарно моргнула и зарылась носом в подушку. Утренняя усталость всё же взяла вверх и глаза понемногу слипались; мозг стал не так явно реагировать на сотни «Что? Где? Когда?», медленно погружаясь в дремоту.