Неожиданное давление внутри заставило Цунэмори недовольно замычать и насильно открыть глаза. Ощущение повторилось, и девушка приложила руку к животу, нахмурившись. Вроде бы ничего такого не ела… Когами, взглянув на неё, вопросительно приподнял бровь.
— В чём дело?
— Живот…
— Если больно, выпей таблетки, а ещё лучше — сходи к врачу.
— Нет. Боли или дискомфорта нет, просто как-то… странно? Непонятно… Не могу это сформулировать.
Аканэ неловко закусила губу, пытаясь понять, что с ней не так. Когами любопытно посмотрел на следователя, после чего неуверенно коснулся слегка выпирающего живота Цунэмори и поднял взгляд на последнюю. Девушка замерла на долю секунды и расплылась в лёгкой улыбке.
— А вот сейчас прекратилось. Что ты сделал?
— Ничего на самом деле. Нашему ребёнку около шестнадцати недель, так? — Бывший исполнитель дождался кивка невесты, и в его глазах вспыхнули искорки веселья: — Думаю, дитё решило сказать маме «привет».
— А?
Аканэ широко распахнула глаза и машинально потянулась к животу. Ладонь Шиньи, большая и горячая, аккуратно легла на её. В глазах мужчины была столь непривычная ему нежность, что Цунэмори на миг растерялась. Вот она, другая сторона этого всегда собранного и строгого ищейки-исполнителя.
— Но я думала, толчки ребёнка будут ощущаться действительно, как толчки, а не это… Ты уверен, что это именно малыш? Больше похоже на лёгкое несварение, — Аканэ неуверенно посмотрела на Шинью, который осторожно водил ладонью по её животу и улыбался.
— Процентов на семьдесят. Конечно, тебе лучше знать: всё-таки ты испытываешь эти ощущения, но обычно дети начинают толкаться примерно на шестнадцатой-семнадцатой неделе. Женщины, носящие первого малыша, часто принимают эти шевеления за что-нибудь другое. Во всяком случае, так говорил Саймон, а в его профессионализме я не сомневаюсь.
Цунэмори улыбнулась, почувствовала, что щёки залились румянцем, а сердце, ликуя, пустилось в пляс. Ей точно это не снится?
Их с Когами ребёнок, возможно, впервые заявил о себе.
— Выглядишь уставшей, лучше тебе поспать ещё хотя бы пару часиков. Только половина шестого утра… Я приготовлю что-нибудь на завтрак и разбужу тебя, идёт?
Аканэ хватило сил только на приглушённое «угу», прежде чем вновь зарыться носом в хрустящую ткань подушки. Когами ещё во время службы в Бюро проявлял к ней заботу, но почему-то именно сейчас было приятней больше всего. Это было правильно и так естественно. Следователь уже и забыла, когда ей говорили, что нужно хорошо высыпаться и есть здоровую пищу. Или когда кто-то готовил ей завтрак. Последнего в её жизни вообще не было (мать не в счёт), поэтому от предложения Шиньи девушка слегка зарделась. Внутри разливалось приятное тепло, и Цунэмори могла с уверенностью сказать, что счастлива.
Внизу послышался лёгкий звон кастрюль и девушка, так и не открывая глаз, широко улыбнулась. Когами сказал, что будет следить за её здоровьем, поэтому Аканэ, несмотря на с каждой минутой усиливающуюся сонливость, не могла не подумать, что её суженный решит приготовить. В любом случае, для кого-то вроде Когами процесс готовки вряд ли будет сложным и, интуиция подсказывала, что, чтобы мужчина не накашеварил, это в любом случае будет съедобным. И вкусным! Разноцветные танцующие круги перед глазами стали более расплывчатыми, а доносившиеся с первого этажа звуки уже было сложно различать. Положив руку под голову, Цунэмори позволила себе расслабиться и через несколько секунд уснула.
***
Следователь прикрыла зевок ладошкой и слегка потянулась, покорно ожидая, когда Шинья поставит передней тарелку с донбури¹. Когами был очень убедительным, что в её положении необходимо употреблять здоровую пищу, содержащую полезные соединения и витамины. Рыба была в приоритете, так как девушка редко когда заставляла себя есть морепродукты. Теперь у Цунэмори возникло стойкое ощущение, что у неё появился личный жандарм: за прошедшие четыре дня после возвращения, Шинья успел прочесть невесте не одну лекцию на тему правильного питания, пользы свежего воздуха и избегания стрессовых ситуаций. Порой он так утомлял Аканэ, что та испытывала непреодолимое желание спрятаться где-нибудь в неведомых далях, лишь бы только побыть в тишине, подальше от этих нравоучений. И кто мог знать, что Шинья — тот самый Когами Шинья, который редко когда проявлял эмоции и интерес к чему-либо, не касающемуся работы — окажется таким болтуном.
На третий день беспрерывных лекций Аканэ не выдержала и заявила, что с таким рвением учить всех и вся по поводу и без ему нужно было заканчивать педагогический, а не полицейскую академию. Когами тогда как-то странно ухмыльнулся и, спустя несколько минут штурма карманов сумки, протянул девушке небольшую книжку.
«Лицензия преподавателя общественных наук в высших образовательных учреждениях*», — Аканэ хотелось истерично рассмеяться, но нужно было как-то держать лицо. Хотя, наблюдая тогда наглую, самодовольную улыбку мужчины, Цунэмори не сдержалась и согнулась-таки от смеха, хватаясь за живот. Ей с детства говорили, что смех у неё довольно заразительный, но только теперь девушка поняла всю истину этих слов — Когами, посверлив инспектора наигранно-суровым взглядом, сам зашёлся в приступе неудержимого хохота, в бессилье растянувшись на кровати.
«Я не пытаюсь задолбать тебя, просто хочу, чтобы ты и ребёнок были в порядке!». — Цунэмори медленно и осторожно прожевала кусочек рыбы и поспешно закусила его рисом, попутно прокручивая в голове всплывшие слова любимого. Он действительно заботился о ней, и от этого всё внутри ликовало. Цунэмори, медленно прожёвывая пищу, задержала пытливый взгляд на сидящем напротив и заглатывающем свою порцию донбури (только с мясом) Шинью; мужчина улыбнулся кончиками губ и вопросительно вскинул брови.
— Чего?
— Нет, всё в порядке, просто… Ну… — Аканэ скорчила смущённую моську и, высунув кончик языка, неловко потёрла затылок: — мне вдруг безмерно захотелось апельсинов и киви.
— Не вопрос, сейчас схожу в магазин. — Когами быстро заглотил оставшиеся кусочки порции и встал на ноги: — Что ещё купить?
Цунэмори задумчиво прикусила губу, прислушиваясь к внутреннему голосу и своим желаниям, после чего пришла к выводу, что её тянет исключительно на фрукты; любого вида. Когами коротко кивнул и, быстро сполоснув тарелку, прошёл в прихожую, обувая сапоги и натягивая на себя пальто. Проверив маскирующий браслет и убедившись, что зарядки в нём предостаточно, мужчина легонько поцеловал теребящую край платья Аканэ и, подмигнув, вышел на улицу.
Следователь помахала жениху из окна кухни и сжала руки в молитвенном жесте: нехорошее предчувствие охватило душу и любые убеждения себя, что всё будет в порядке, что у Когами совершенная маскировка — не помогали. Что-то должно было случиться.
***
Бывший исполнитель вернул карточку в бумажник и, поблагодарив продавщицу за столь быстрое обслуживание, удовлетворённо взял пакеты с пузатыми апельсинами, хурмой, бананами и персиками, проходя к прилавку с киви. Сезон этих фруктов ещё не наступил, но в круглосуточном магазине такого понятия не знали и волосатые плоды горделиво красовались на первых полках, ожидая, когда кто-нибудь из людей решит купить их. Повертев несколько штук в руках, понюхав и пожмякав, Когами решил, что они похожи на созревшие и всё же положил в корзину. Теперь оставалось прикупить только орехи и сухофрукты — раз уж следователя потянуло на подобное, велика вероятность, что в следующие несколько часов ей захочется отведать кураги или чернослива. Поэтому было разумно закупить и их тоже.