— Шеф Касэй отправляет меня на одиночную миссию, примерно вернусь через год.
— Ого! Сестрёнка, так долго? — Исполнитель Хинакава был явно шокирован новостью: единственный нормальный следователь в их команде покидает их на столь длинный срок, а значит, придётся во всём подчиняться Симоцуки, которая исполнителей не только ни во что не ставила, но даже за людей не считала. Остальные латентные преступники тоже насторожились.
— Это точно безопасно работать одной так долго в такое неспокойное время? — Гиноза поднялся с рабочего места и подошёл к Аканэ, обеспокоенно оглядывая её с головы до ног.
— Да. — Решив не тратить попусту нервные клетки бывшего инспектора, Цунэмори мягко улыбнулась и поправила чёлку: — задание не сложное, но потребует много времени. Разумеется, я буду созваниваться со всеми вами. Не переживайте, Гиноза, я справлюсь.
— Учитывая, что сегодня пятница, я так понимаю, в понедельник мы Вас уже не увидим? — В своей манере спросила Мика, про себя ликуя: теперь старший инспектор не будет мешаться под ногами, а значит, ей открыта дорога. Может теперь «Сивилла» поймёт, что она ничем не уступает Цунэмори?
— Да. Я сегодня подготовлю Вам все документы, следователь Симоцуки, и в конце дня передам командование.
— Вас поняла. — Мика быстро отдала честь и села за рабочий стол, погрузившись в работу. День начался как нельзя лучше.
***
Аканэ выгнула спину и села на кровати, свесив ноги. На настольных часах было 7:20 утра, а значит, она встала вовремя. Домашний помощник родителей, светло-зелёная медуза Вэнки, радостно сообщила, что цвет её психопаспорта по-прежнему белоснежный и, поинтересовавшись новым дизайном дома, растворилась в воздухе. Девушка не стала изменять привычке и вновь заказала голограмму Отеля-Тассель Виктора Орта — уж больно ей приглянулся этот особняк. Родители против не были.
Следователь решила провести первые два месяца с родителями, уговорив их также взять отпуск. Шоичи и Ёко Цунэмори с радостью согласились, не заметив ничего подозрительного: инспекторам положено два месяца отпуска. Мать, правда, поинтересовалась, почему Аканэ решила взять перерыв столь внезапно, на что девушка беззаботно рассмеявшись заявила, что очень скоро у неё будет «выше крыши» работы, а потому встретиться с ними почти наверняка не получится. Ближайшие полгода так точно. Отец на эту реплику слегка прищурился, но промолчал: Аканэ часто разъезжала по командировкам по всей стране с тех пор, как стала старшим следователем. С одной стороны у мужчины это вызывало гордость за дочь, а с другой — опасения. Цунэмори-старший никак не мог свыкнуться с мыслью, что его единственный ребёнок выбрал себе столь опасную работу — как-никак, а вечно вертящиеся рядом каратели всё-таки преступники. Пусть и латентные. Однако с Аканэ спорить на эту тему было бесполезно: девушка начинала злиться и кричать, что отец в неё не верит.
Цунэмори посмотрела в висящее на стене зеркало и улыбнулась своему отражению: настроение было отличное. Следователь провела рукой по голове и задумчиво прикусила внутреннюю часть щеки: лучшая подруга (единственная, кто знала про интересное положение Аканэ) посоветовала не обрезать волосы вплоть до самого рождения малыша, дескать, бабушка ей как-то говорила, что это укорачивает жизнь ребёнка. Не то чтобы Аканэ верила всем этим прибауткам, но решила перестраховаться: мало ли что. Инспектор мысленно похвалила себя за тот поход в парикмахерскую перед самым полётом в надводную Шамбалу. Не подстригись она тогда, волосы уже начали бы отрастать, что сулило бы новые расспросы от родителей.
Следователь решила пока оставить Ёко и Шоичи в блаженном неведении о своей беременности, благо, плоду было всего восемь недель да и вкусовые странности ещё не появились. Девушка кое-как заправила кровать и прошла в ванную комнату, чтобы принять водные процедуры.
— А-чан, как примешь душ, спускайся на кухню — скоро прямой эфир утренних новостей начнётся. На сегодня у них какая-то особая программа! — Звонкий голос матери прорвался сквозь закрывающуюся дверь ванной, вызывая у девушки некоторый интерес. Особая программа, да ещё и в прямом эфире — такое не часто случалось, а потому Цунэмори против воли заинтересовалась новостями. Скорее всего, это будет как-то связано с распространением «Сивиллы» в соседних странах — чутьё детектива редко подводило девушку, да и основной упор в их стране делался именно на эту тематику.
«Как там Шинья, в порядке ли?»
Тёплые струи воды смыли остатки сна и подарили восхитительное чувство чистоты, которое Аканэ, будучи ещё совсем крохой, полюбила всей душой. Называть бывшего исполнителя по имени, пусть и в мыслях, было делом дольно смущающим: в конце концов, она ведь только–только переступила ту незримую черту и перешла с ним на «ты». Это уже было большим делом, но только нужным ли? Нет никакой гарантии, что судьба подарит им ещё одну встречу, а сам Когами предельно ясно дал понять, что возвращаться в Японию не намерен. Поэтому особого смысла в новых отношениях не было. Не было, но сердце всё равно ликовало. Плюс ещё и беременность…
Следователь покинула душевую и принялась растирать волосы полотенцем. Появившаяся голограмма Вэнки услужливо поинтересовалась выбором завтрака, после чего, напомнив о скорой встрече с Каори, испарилась. Да, сегодня в жизни её подруги был особенный день: свадьба, которую они с Рюдзи откладывали целых полгода из-за тяжелого графика работы, наконец состоится.
Аканэ улыбнулась сама себе, радуясь за подругу, после чего в её глазах появился оттенок грусти: самой следователю придётся довольствоваться только ребёнком, ведь любимый сейчас за не одну сотню километров. Кроме того, даже будь он рядом, не было никакой гарантии, что он бы сделал ей предложение.
«Он, конечно, сказал, что любит меня, но… — девушка помотала головой, отгоняя навязчивые мысли: — ладно, всё и так замечательно!»
Цунэмори прекрасно осознавала, что её любовь к исполнителю осложнялась многими «но» типа системы «Сивиллы», воли родителей, мнением общественности (хотя на последнее было, грубо говоря, плевать) и многим чем ещё. И это заставляло её по сотни раз на дню прокручивать в голове всевозможные сценарии развития событий, пытаясь найти заветную лазейку. Похоже, у неё уже едет крыша. Или это обычный психоз, так часто проявляющийся у беременных?
Додумывать мысль девушка не стала и, быстро надев лёгкое домашнее платье, спустилась вниз. Мать встретила её тёплой улыбкой и жестом пригласила к столу, возле которого парила Вэнки, показывая эфир новостей.
— Ты как раз вовремя, только что началось. — Ёко пододвинула к дочери чашку с чаем и, усевшись поудобнее, приготовилась слушать диктора.
Аканэ взяла миску риса, заправленного яйцом, и принялась методично работать челюстями. До встречи с Минасэ было ещё пару часов, поэтому спешить было некуда. На экране появились уже знакомые личности: Глава Бюро Касэй, Ориме Таю — журналист первого канала, и ещё несколько людей, лица которых Аканэ знала, но вот имён совершенно не помнила.
— Какова Ваша реакция на результаты выборов в надводной Шамбале? Планирует ли новое Правительство продолжать сотрудничество с Японией по внедрению системы «Сивилла»? — молоденькая журналист передала микрофон Касэй, выражение лица которой прочесть было невозможно. Но вот эмоции самой девушки были как открытая книга.
— Моя реакция неоднозначна: уход председателя Ханя в отставку и новые выборы немного удивили, конечно, но этого следовало ожидать от жителей Шамбалы. Там очень много повстанцев, среди которых есть и сбежавшие из Японии преступники. И всё же, несмотря на первоначальную победу председателя Ханя, он проиграл своему конкуренту Рему Пирсу — лидеру партии, решившей договариваться с повстанцами. На первый взгляд — ситуация довольно странная: после трехлетней войны с ополченцами новый лидер вдруг решает не конфликтовать, а попытаться ужиться с людьми, чей психопаспорт определённо далёк от чистоты. Однако если верить отчёту одного нашего следователя, отправленного в Шамбалу в связи с определёнными событиями, логика местных жителей становится более-менее понятна. – Глава Бюро коснулась своего коммуникатора и на экранах новостей появилась вырезка из доклада.