— С этого момента — да.
Он на секунду сжал мою руку.
— Тебе нравится, когда я говорю так.
— Да, нравится, — прорычал он, и звук пронесся сквозь меня к члену.
— Господи, — пробормотал я, ерзая в кресле — внезапно джинсы стали очень тесными.
— Когда мы приземлимся, позвони Аруне, узнай, смогут ли они с Лиамом оставить Цыпу еще на одну ночь.
— Хорошо, — согласился я, чувствуя, как поднимается температура тела.
Он наклонился ко мне, прижавшись губами к моему уху.
— Я бы хотел перевезти все свои вещи вечером, но мы заедем ко мне только за одеждой на завтра.
— Отличный план.
— Все, что я хочу сегодня — это уснуть в твоей постели.
Как мало ему нужно для счастья.
— Я бы хотел оказаться в ней прямо сейчас.
— Ты даже не представляешь, во что ввязываешься.
— Я знаю, — тихо сказал он. — Теперь я твой.
Волшебные слова.
***
ПРИЗЕМЛИВШИСЬ В ЧИКАГО, мы прошли один из многочисленных огромных терминалов к секции службы безопасности, затем спустились к месту выдачи багажа, где можно было взять такси и вернуться в главное управление, чтобы оформить Дрейка и Кабота.
— Папа!
Мы все подняли глаза на красивую маленькую девочку с темными глазами и волосами, бежавшую в нашу сторону. Мне стало интересно, кто же ее отец, когда я заметил, как Кейдж опустился на одно колено и протянул руки. С лучезарной улыбкой она бросилась в его объятия и крепко обняла.
Его дочь?
Иисусе.
Неужели так сложно хранить фотографии семьи на рабочем столе? А потом я осознал: мы были маршалами, и не хотелось бы, чтобы всякие жуткие типы смотрели на твоих детей, но все же. Сэм Кейдж — отец, этот факт дался мне не просто.
Он отпустил девочку, взял за руку, и даже не повернулся к нам, чтобы познакомить. Ничего подобного. Они шли вместе, он смотрел вниз на нее, она смотрела вверх на него и рассказывала об их кошке, которая теперь была розовой, что-то о пищевом красителе, неудачном эксперименте и кексах. Когда двери распахнулись и мы оказались снаружи, девочка бешено замахала рукой, и мальчик — постарше, лет девяти или десяти — подбежал к ним и остановился, обняв Кейджа за талию, на секунду прижавшись, то пугающий мужчина, возглавляющий нашу команду, наклонился и поцеловал его в макушку.
Пока я гадал, кто из них был усыновлен, оба ребенка отпустили Кейджа, его сын взял рюкзак, дочь — сумку с ноутбуком, и все вместе направились к обочине, где на холостом ходу стоял минивэн. Боковая дверца скользнула в сторону, а затем из окна со стороны водителя высунулась голова. И я был ошеломлен.
Это была не женщина.
У Сэма Кейджа не было жены.
Дети забрались на заднее сиденье, и дверь закрылась, а Кейдж потянулся к великолепному блондину, сиявшему улыбкой. Он обхватил его лицо ладонями, наклонился и поцеловал. Все длилось буквально мгновение, но нежно и слишком откровенно для посторонних, потому что, черт возьми, кто знал, что Кейдж был геем? Блондин нырнул обратно, Кейдж открыл пассажирскую дверцу и сел в машину. Однако они не сразу уехали; мужчина снова высунул голову, посмотрел прямо на нас и помахал рукой.
— Рад снова видеть вас, помощник маршала Уайт.
Мой коллега помахал в ответ, Кейдж поднял руку, и через несколько секунд минивэн исчез.
Я повернулся к Уайту.
— Эй, придурок!
— Что?
— Почему ты никогда не говорил мне, что наш босс гей?
Он ощетинился.
— Какое это имеет значение?
— Потому что я гей, придурок, — рявкнул я.
— Ах, да, — фыркнул он и расслабился. — Совсем забыл.
И было приятно, что для Уайта не имело значения, с кем я сплю — я просто еще один член его команды. Но все же! Кейдж был геем?
— Неужели все знают, кроме меня?
— Не думаю, что кто-то еще знает, кроме меня, Шарпа, а теперь еще и вас с Дойлом.
— Откуда Шарп знает?
Он покосился на меня.
— Все, что знаю я, знает и мой напарник.
— Точно. Конечно.
Переваривание информации.
— Так он гей?
— Ага.
— Как ты узнал?
— Примерно три года назад по определенным причинам я просматривал фотографии с камеры наблюдения в его доме. Вообще-то, это было прямо перед тем, как ты пришел к нам.
— И как долго?
— Как долго что? Как давно он гей? Откуда мне знать, черт подери...
— Нет. Как давно он со своим мужем?
— О, он в гражданском союзе36 с мистером Харкортом уже лет пятнадцать или около того, но в июне у них будет большое торжество.
— Правда?
— Ага.
— И откуда ты знаешь?
— Я был с ним, когда он разговаривал со своим другом, ну, ты знаешь, детектив из отдела убийств, у которого парень-миллиардер... как его зовут?