Мой дом был компактным. Жизнь в нем напоминала жизнь в бунгало, и мне нравилось это чувство. Вместо традиционного обеденного стола я выбрал стол для пикника, поэтому не приходилось беспокоиться о стульях, и кроме того, меня всегда потом удивляло, что многим людям нравится есть вместе, сидя на одной скамейке.
В моем доме было ощущение тепла, и вместе с тем, большого ухода за домом не требовалось. В отличии от спартанского жилища Яна с темным полом, серыми стенами и белой отделкой, перестроенного когда-то из складского помещения, мое было уютным. Ян это всегда говорил.
Вытянувшись на кровати, я нашел на телефоне Яна фотографии Эммы с Филом и начал удалять их одну за другой. Но тут телефон зазвонил. Высветился номер Эммы, и я ответил.
— Привет, — сказал я официальным тоном.
— Миро?
— Да.
— С тобой все хорошо? Я звонила ночь напролет, но Ян не брал трубку.
— Я в полном порядке.
— Я... Хорошо. А Ян с тобой, потому что...
— Он вырубился. У него была тяжелая ночь.
— Ничего не перепутал? Это же ты спрыгнул с моего балкона.
— Эмма, он знает, что ты спишь с Филом.
— Прости, что?
— Я сейчас удаляю с его телефона все доказательства. Ему они не принесут ничего хорошего.
Долгая пауза.
— Я никогда его не замечала, — наконец сказала Эмма.
— Ну, он вообще-то обучен быть незаметным, так что это нормально.
— Понятно.
Я мягко кашлянул.
— Ты что-то хотела ему передать?
— Да. Нет. — Эмма вздохнула. — Не знаю. Мне не следовало оставлять сообщение на голосовой почте.
— Он дал мне его прослушать.
— Кто бы сомневался. Если бы ты утверждал обратное, я бы подумала, что ты врешь.
— Что, прости?
— Да ладно, Миро, он же тебе все рассказывает. Ты его вторая половинка.
— Я бы так не...
— И вообще, раз уж заговорили начистоту, он был почти невыносим, когда тебя не было рядом.
— Не понимаю, о чем ты?
— О чем? Ты серьезно? — Эмма резко рассмеялась. — Миро, когда ты рядом, он говорит. Он смеется, он откликается и реагирует.
— Я...
— А когда тебя нет, он закрывается. Винни и Вэл даже не подозревали, что Ян может улыбаться или смеяться, пока ты не встретил нас в боулинге.
— И что, поэтому ты решила оставить его при себе, но заиметь на стороне Фила? — спросил я, стараясь, чтобы слова не звучали как обвинение.
— Между мной и Яном никогда не было чего-то особенного.
Если мне когда-нибудь посчастливится заполучить Яна Дойла в свою постель, то я всеми способами дам ему понять: он — единственный и желанный. И он уже никуда не сможет уйти, потому что я его не отпущу.
— И кстати, Миро, он никудышный любовник. Предупреди любую, кто надумает к нему приблизиться, — заявила Эмма сердито. Ее голос сочился презрением. — Он эгоист до мозга костей.
Я не обратил внимание на выпад.
— У тебя дома есть что-то из его вещей, или у него из твоих?
— Ты должен был меня предупредить, что работа у него всегда на первом месте, что он уйдет среди ночи на задание, даже не потрудившись позвонить, и исчезнет на целый месяц.
— Я задал тебе вопрос.
— А потом появится снова и сразу захочет заняться сексом.
Очень похоже на Яна.
— Эмма?
— Нет! У меня дома нет его вещей. Как и моих у него. Он чуть ли не обыскивал всю свою квартиру, чтобы я ничего не забыла перед уходом. — Эмма была вне себя от ярости, голос дрожал от обиды. — В его доме нет ничего, что принадлежало бы не ему. Он никогда этого не допустит.
Это была неправда.
Я уже потерял счет футболкам, которые Ян у меня забрал. Он присвоил толстовку с капюшоном и логотипом Чикагского университета, и красный кашемировый шарф, и, похоже, ботинки, о которых я совсем забыл. Но я никогда о подобном не задумывался. Мы обменивались вещами. Так делают напарники. У меня же был его спортивный свитер из Вест-Пойнта и кашемировое полупальто, которое я одолжил восемь месяцев назад, но так и не вернул.
Еще Ян оставил у меня военную полевую куртку, когда в прошлый раз возвращался домой под утро. Помню, как в час ночи в дверь постучали, тогда еще пришлось извиняться перед парнем, прижимавшим меня к дивану, — кажется, его звали Вейн. Открыв, я обнаружил на пороге избитого и еле стоявшего на ногах напарника, всего в кровоподтеках.
— Ох черт, — охнул я тогда, не зная, как прикоснуться, чтобы не сделать Яну больно.
— У меня сотрясение, — объявил он. — Тебе придется за мной присмотреть.