она спускалась со сцены, то остановилась, помедлила и засмотрелась, а слезы сверкали в
ее глазах, когда она смотрела вниз на Зои.
— Не думаю, что когда-либо видела нечто столь же прекрасное, — сказала Райли,
и ее пристальный взгляд встретился с ним.
Итан собирался ей сказать то же самое про ее музыку.
— Тебе нужно идти домой?
— Наверное.
— Ладно.
Он почувствовал, что Райли колеблется, что она хотела поговорить. Что он
действительно хотел сделать — это убраться отсюда. Его голова и сердце были наполнены
ею, ее музыкой и воспоминаниями о них. Задерживаться здесь — большая ошибка. Итан
нуждался в том, чтобы встряхнуться от пыли с прошлого и прочно держать свой рассудок
в настоящем, где Райли не существует.
— Останься. Пожалуйста.
Черт.
— Хорошо. Мне нужно просто уложить Зои.
Она кивнула.
— Приведи ее обратно в мою гримерную.
Итан поднял Зои и, последовав за Райли, уложил ребенка на диван в
импровизированной гримерке, устроенной для нее в помещении старшей школы, в
театральном отделении. Он накрыл Зои своим пиджаком и взял бутылку воды, которую
предложил ему один из сотрудников, потом сел на подлокотник дивана, пока Райли
прогоняла всех, кто хотел прорваться в комнату. Она закрыла за собой дверь и
повернулась к нему.
— Сегодня вечером было прекрасное выступление.
Она усмехнулась.
— Ты так думаешь? Спасибо.
— Мне всегда нравилось твое пение. Твой голос восхитителен.
Ее веки были закрыты, когда Райли отвернулась. Он не мог поверить, что ей
непривычна похвала. Наверняка, она получала ее все время.
— Я рада, что ты пришел сегодня.
— Я тоже. Зои тоже понравилось. Она улыбалась во время последней песни.
Райли пододвинула стул к дивану
— Для нее совсем поздно.
— Долгий день. Она была в восторге от всего. Я не могу выразить, как ценю твое
приглашение.
Она криво улыбнулась.
— Для Зои, конечно.
— Для нас обоих. Я тоже наслаждался концертом.
***
Это повисло на кончике ее языка, но почему же Райли не задавала вопрос,
который так хотела задать? Но в полуметре от Итана лежала на диване Зои и спала, как
ангел. Сейчас было не время.
Но никогда нет подходящего времени, чтобы задать вопрос, на который вообще
никогда не будет нужного ответа.
Потому что Итан предпочел Аманду, а она никогда не замечала приближение
этого. Райли тратила годы, обдумывая это в своей голове — все время они трое были
вместе. Так почему же она не углядела этого?
Довольно. Ей уже не восемнадцать лет. Аманда мертва, и нет смысла сейчас
ворошить старые обиды.
Но вопрос продолжал гореть в ней, отчаянно пытаясь быть заданным.
Райли надеялась, что сможет выбраться из этого города до того, как мучивший ее
вопрос выльется через край.
— Сегодня пришла большая толпа, — сказал он, без сомнения желая заполнить
тишину в комнате.
— Да, это так. Кто ж знал, что все придут?
Итан склонил голову набок.
— Райли, здесь каждый гордится тобой.
— Я не думаю, что кто-нибудь здесь все еще любит меня. Я не была здесь с тех
пор, как уехала.
— Люди не держат камень за пазухой. Ты знаешь этот город.
— Я предполагаю, я забыла, как прощать людей. — Райли забыла многое. Как и
то, каким образом прощать.
Она подняла взгляд на Итана, вспомнила прошлое, но на этот раз его хорошие
отрывки, а не плохие.
Он хорошо выглядел сегодня вечером в своих темных джинсах и темно-синей
рубашке на пуговицах. Его мышцы заполняли каждый квадратный сантиметр. Итан был
худощав, но силен. Судя по тому, как рубашка подходила ему, сейчас она могла
представлять только его мышцы.
Он изучал ее, и Райли удивилась, что он заметил это.
Кантри-дива, которая не могла побеспокоиться, чтобы вернуться домой, после
того как однажды ушла.
Бывшая девушка, которая сбежала и никогда не возвращалась.
Плохая подруга, которой не было здесь, когда ее лучшая подруга нуждалась в
ней.
Что еще Итан должен думать о ней?
Но все же, ведь она не заварила всю эту кашу в одиночку? Не она была той, кто
забрался в постель к Аманде и разрушил все, что было у нее с Итаном.
И опять же, вопрос горел на кончике ее языка, умоляя быть заданным.
Почему?
Итан шевельнулся, развеивая туман прошлого прочь и напоминая, что она
паршивая хозяйка.
— Да, хорошо. Мне нужно отвезти Зои домой, в постель.