Самое необычное, что я увидел там за все годы:
Мальчик долго стоял, любовался, приценивался, потом взял чечетку — по деньгам,— отошел немного от толпы и выпустил ее из руки. Смотрел вслед. Даже после того, как исчезла...
***
Можно заехать очень далеко, скажем, из Минска да в Гданьск, как мы теперь, можно видеть и слышать что-то важное, значительное на международной антивоенной встрече, а потом...
Потом, сидя в чужой дружеской квартире только с малышами, потому что хозяйка выбежала «на минутку», можно услышать от маленькой разгулявшейся девочки... Это ничего, что вы чужая, даже заграничная тетя, что дома вы мать взрослых детей, что вы педагог, по-своему солидный и уважаемый... Можно услышать и такое, впрочем совсем деловое, серьезное:
— Проше пани, а пани может стать на голове, как я?
Можно услышать. И еще раз — именно хорошо, что так далеко от дома,— сердечно и молодо засмеяться. Дети!..
***
В пионерской галете напечатана анкета КИВа — «Клуба интересных встреч».
Просматриваю детские письма, ответы на анкетные вопросы.
Вопрос:
«С кем из прославленных людей нашей республики ты хотел бы встретиться в новом учебном году на заседаниях нашего клуба? Чем тебя заинтересовал этот герой?»
Ответ деревенского семиклассника:
«С товарищем И. А. Грибовичем. Он не ответил на два моих письма».
Товарищ Грибович — солидный, застекленный очками сотрудник редакции, один из организаторов этого КИВа.
***
Гостья. Умно-весело-щебетливая первоклассница. Во всем красном. И щеки с мороза красные. Помогаю ей раздеться и говорю:
— Ты понимаешь, что было бы, если б тебя увидел индюк?
— А бык? — обрадованно спрашивает она.
Нам весело.
***
Десятилетний потешно-серьезный Женька пришел навестить больного дружка. Конфеты, которыми его угостили, съел, но апельсин все не начинает.
— Почему? — спрашиваю.
— Я папе отнесу. Он больной.
Здорово!.. Вспомнился его отец, очень мало знакомый мне, с виду — молодой, даже и пустоватый. Все внешнее, что мне представлялось, перечеркнуто этой детской чистотой, мне стало ясно, что Женька — милый, умный, вежливый не просто так: что кто-то ж его так воспитывает, что кого-то ж он за что-то вот любит.
А у Женьки, при всей его серьезности, торчат розовые уши. Это — тоже здорово: смешно и мило. И очень существенно для полноты его образа.
***
Августовское утро.
В редком лесу — залитый солнцем папоротник.
Под одним таким зонтом хитро притаился большущий подосиновик. Девочка ходила-ходила — и понапрасну, только уморилась. Легла отдохнуть. А раскрыла глаза — он!.. Красивый, яркий — как сказочный принц!
***
Мальчик из четвертого класса пишет в пионерскую газету о неполадках в их школе.
— Способности есть, но слишком уж он какой-то серьезный, не по годам,— говорит своим сотрудникам тетя-редактор, полная строгая дама. И решает занятье этим талантом сама.
«Напиши нам, Володя, как вы праздновали елку».
В ответ описана елка в сельской школе, а затем приписка:
«Наш директор, Николай Петрович Чижик, купил на собранные учениками деньги конфет и большую половину забрал себе...»
Тетя-редактор пишет еще более педагогическое письмо:
«Напиши нам, Володя, про весну — как она пришла в ваш колхоз, сколько радости она принесла ребятам вашей школы. Попробуй описать это стишком».
Стишок прислан длинный, обстоятельный и... с припиской в прозе:
«А наш директор все-таки вор».
***
Скульптор показывает школьникам свою мастерскую, охотно и интересно рассказывает почти о каждой группе, о каждом бюсте — как это делается, как работалось. Живые, дотошные пятиклассники слушают на удивление тихо.
Да вот хозяин, человек уже седой, устал.
— Задавайте мне, дети, вопросы. Ну,— повторял ем после небольшой паузы,— кто из вас хотел бы о чем-нибудь спросить?
Крупный, немного перекормленный, но веселый, хоть иногда и некстати, Семка поднимает руку.
— Скажите, дядя, а что это там за генерал? Вон, в углу! Усатый, в шапке!
— Это, мальчик, не генерал...— почти вздыхает скульптор. Он называет «негенерала» по имени и отчеству — со вкусом, печалью, торжественно. Но на ребят ни текст этот, ни вздох-подтекст не производят никакого впечатления. Они родились во второй половине столетия.
***
Чудесная музыка — «Танец маленьких лебедей»!.. Особенно когда миновала большая опасность, беда, когда хочется тихо заплакать от счастья.
Видимо, у меня потому такое ощущение, что я ее, кажется, впервые услышал и навсегда полюбил летом сорок пятого года, на просмотре художественной самодеятельности белорусских детских домов.