Уже интересное началось, а малышка вдруг спрыгнула с дивана, побежала в мою комнату, принесла теплый халат и положила мне на колени.
Потом, когда интересное кончилось, я подозвал ее и тихо, в теплую щечку, спросил, почему она так сделала.
«Твои же ноги болят, и надо, чтобы тепло было».
Восемь лет. Детство встречается с началом зрелости.
***
Мама работает на ферме, занята с раннего утра до позднего вечера. Папе легче — он охраняет совхозные сенокосы. Взрослые дети — современная молодежь: позагорать с транзистором, порыбачить, из клуба вернуться на рассвете, отоспаться... А маленькая Зося, которой шесть лет, играет — по праву детства. Загорелая, тихая, с застенчивой улыбкой.
С дачницей, которая живет у них, пошла за черникой. Возвращаются домой с ягодами, и тетя спрашивает:
— Кого же ты, Зося, угостишь своими ягодами?
Девочка долго молчит, потом отзывается:
— Маму.
— А почему только маму?
— Потому что она все делает.
***
Сорокатрехлетняя мать, дочка моего давнего друга, показала мне на днях свой... ну, не талисман какой-нибудь, конечно, а просто одно из приятных воспоминаний детства. Тот самодельный альбом с моими стихами и рисунками брата к ним, который мы подарили ей... тридцать пять лет тому назад. И мне теперь стало от этой совсем неожиданной встречи с этим подарком очень приятно, может, не меньше, чем ей когда-то.
Вспомнилось и то, как мы делали альбом, как нам казалось, что работа эта — только начало того, что мы будем делать. И грусть по брату еще раз вернулась: не только потому, что его уже давно нет, но и потому, что он не состоялся как художник. И грусть только моя: что я так мало писал для детей, хоть и мечтал когда-то быть только детским писателем. А вместе с грустью пришла и радость — от тех, пусть себе и скромных, удач, которые были, и от надежды, все еще надежды на удачи, которые будут. Наконец, пришло и то уже почти необъяснимое, что освещает радость встречи с альбомом — еще одно проникновение в очаровательный мир поэзии детства.
И потому и так рад бываю, что одни на моих молодых друаей, по образованию живописец, не график, стал хорошим иллюстратором детских книжек. В каждой его удаче я ощущаю и свое некое как бы участие — ведь это я заразил его этим желанием.
***
Хотел взять к чаю еще кусочек пирога, но подумал: «Пусть останется мало́му». И вспомнил N., с его крестьянским умом, с его всегда бодрой, безобидно-хитроватой улыбкой. Он наверно сказал бы: «Тут нам не взять, не съесть самому — вкуснее, чем взять».
***
Прихворнув, хорошо успокоиться от будничной суетни, спуститься на свой надежный грунт, сосредоточиться на главном, подумать, почитать, поработать.
Даже приходит, возвращается детская любознательность, острота восприятия — начинаешь замечать то, чего раньше или давно не замечал.
Задремал после банок и проснулся уже затемно. После содержательного, светлого дня. Лежал в столовой на диване, смотрел в темноте на белые двери своего кабинета, распахнутые в столовую,— удивительно, будто иначе, чем всегда, освещенные оттуда, где мой мальчик читает или пишет за моим столом, с моей настольной лампой.
И вот именно они, освещенные белые двери, и напомнили мне детскую способность тихо, поэтически сосредоточиваться на самом незначительном, самом обычном.
***
В междугородном автобусе. За моей спиной мальчик разговаривает с бабушкой:
— И отчего это у тебя такой ноготь большой?.. Бабушка, погладь мою ручку, погладь!..
Какая же пропасть между этой чистой душой и нечистой рукой его бабушки, моей знакомой, недавно снятой с должности председателя колхоза «за злоупотребление служебным положением»!..
Стоим в местечке. Пижонистый рыжий кобель сидит на асфальте, на самой середине шоссе. А мальчик волнуется, чуть не до слез:
— Собачку машина зарежет!.. Бабуля!..
Не ощутишь так полно и непосредственно. И щебет его, почти неповторимый, ведь он не поддается передаче.
Думал об обновлении души самой высокой поэзией — поэзией детства. Несчетно граней этой поэзии, как несчетно солнечных лучей и брызг росы в этих лучах.
1946-1979
ТОЛЬКО БЫ НА ЗДОРОВЬЕ
В лодке на озере трое. Спинингист-теоретик надоедливо поучает гостя, как надо ловить. Теорию подкрепляет примерами. Наиболее, как водится, из собственной практики.
— Нанизал я однажды подходящий такой кукан щук и привязал за кормой. И что ж ты думаешь? Все поудирали через горло самой большой...
Гость в тон ему добавляет:
— А самая большая, прежде чем смыться, крикнула: «Хозяин, возьмите веревочку!» И тогда уж нырнула.