Беззубый местный рыбак, который сидит на веслах, даже откинулся назад, смеется тихим справедливым хохотом.
***
Один сынок, да и тот в городе. Летом старому отцу еще так-сяк. На солнышке посидит. Корову попасет. А зимой занесло двор снегом вровень с колодцем. Редко кто заглянет. Сидит один, как бирюк.
На кухне, где теплее, над столом мурлычет репродуктор. Дед лежит на печи и слушает. Передают какую-то сказочку для детей. Как разошлись в том радио вдруг собаки лаять, гуси гоготать, куры кудахтать... Дед знает — это артисты. Хохочет до слез:
— А чтоб вам, комар вас забодай, чтоб вам!..
И все теплее на душе.
***
Шоферы, человек с десяток, скучают на крыльце райисполкома. Жара. Начальство пока никуда не едет — совещание. Лениво перебрехиваются, изредка хохочут. Вот грохочет по мостовой на мотоцикле какой-то парень или дед... Не узнать — давно не бритый, чуть не до самых глаз обвязан платком.
Вялое «слово самого весельчака:
— Этот уже, хлопцы, лишнего слова не скажет.
И вялые усмешки.
***
— Когда мать моя шла замуж, так не могла достать чулок к венцу. Тряпок навернула беленьких в лапотки... Юбка длинная — оно и не видать, что там, выше. А теперь у одного меня три девки-модницы. Ей-богу, братка, мешки старым капроном завязываю!..
***
— Еще сразу после войны, как только начали колхозы организовывать, был у нас конек Аршин. Выбраковали его после и продали на хутора. Единоличнику. Так он назад утекал, в колхоз. Дядька, который купил, верхом на соседского коня — и догонять. Пёр, пёр наш Аршин, а потом, браточки,— брык! — и инфаркт! Со страху, что надо возвращаться на хутор. Соанательный!..
***
Полненький, с приятной усмешкой лесничий смеялся когда-то, что из Москвы его запрашивают: «Сколько у вас рябчиков на один гектар леса?»
— Подумал за столом, да и написал: «Двадцать три». Наука! Учет!
А теперь вот он приехал ко мне искать защиты — подделал себе аттестат зрелости, а кто-то выдал... С той самой приятной усмешкой советует мне быть добреньким — помочь ему спрятать концы.
А где же наука, учет?
***
Довольно часто человеческая дурь проявляет особенность сохраняться в свежем виде до самого уважаемого возраста.
***
В переполненном сельском клубе — товарищеский суд. Поймали самогонщика.
Худой, носатый дядька, по прозвищу Албанец, сидит сбоку, в качестве подсудимого. Председатель суда — бригадир; члены суда — друзья подсудимого — участковый и бухгалтер.
— Ответчик, вы доверяете составу суда?
Кивок головы и невразумительное:
— Угу.
В зале — бурный взрыв хохота.
Потом бухгалтер просит:
— Товарищ председатель суда, можно задать ответчику вопрос?
— Можно,— с неменьшей важностью отвечает бригадир.
— Ответчик Пилипович,— торжественно обращается бухгалтер к Албанцу,— скажите суду: где вы взяли аппарат?
В зале — снова взрыв хохота. Кто слышал, а кто и сам видел, как позавчера ответчик с членом суда, этим самым бухгалтером, отвозили на хутор всю самогонную технику.
Приговор: Пилиповичу — наивысшая мера — десять рублей штрафа.
Суд — по форме.
Обедали у Албанца.
***
Нарочанский рыбак, слегка подвыпивший, рассказывает про зятя-продавца, что он — трусоватый. Шел лесом с деньгами, встретили «какие-то сопляки», напугали, отдал, а сам теперь заболел чахоткой.
— Какой же ты после этого белорус? — возмущается тесть перед случайными слушателями.— Извините мою скромность и дурость, но, как бывший в разведке николаевской армии, я считаю, что белорус должен быть вот какой. Из куста говорят: «Я волк, я тебя съем». А он должен ответить: «Если ты волк, так я лев, и я не боюсь тебя!» А то что!..
***
Бабы с первыми грибами-лисичками подошли от леса к реке. Кричат старику, что сидит с удочкой на той стороне:
— Дядька Стяпан, тикай — вброд переходить будем!
Старик рукой махнул:
— Переходите, чего там! Я уже лисички ел - и вареные, и пареные,— не стыдись!
***
За семейным столом молодой хозяин, веселый колхозный шофер, рассказывает гостям о своих пчелах:
— Пообсекают они трутням крылья — лежат те ухажеры, как жбанки. А прежде — как же их приветливо приглашали туда!.. Вот где, братки, мужчинская доля!..
***
Бабка с коробом. Короб обвязан.
Молодой воришка следил за нею на вокзале, сесть ей помог, а как только поезд тронулся — выхватил короб и побежал.
Пауза. Чуть погодя из окна высунулась бабка:
— Ешь, ешь на здоровье, сынок!
В коробе был хрен. Не тертый, коренья.
***
Дубоватый детина из богатого двора. Лет под сорок, а все еще жених. Много сватался, все отказывали. Наконец одна согласилась, но... отказался он сам.