«Заработал, как Гор на Писаревщине».
Только все меньше и меньше людей помнит, откуда она взялась.
И еще одна: «Опоздал, как кожевский святой».
В недалекой деревне Кожево завелась было какая-то секта. Дошли до того, что их «старший брат», проповедник, повел тех дядек да теток в белый свет. По святому писанию: «Идите и проповедуйте евангелие...» Вышли за деревню, и тут один мужик остановился и говорит:
— Братия и сестры, забыл я свиней из хлева выпустить. За что будет скотинка божья мучиться!.. Пойду я выпущу ее и догоню вас.
Побежал, и... не вернулся «кожевский святой». Тая и опоздал в царствие небесное.
***
Мужчины моются под душем.
Болтливый:
— Все вымоем, все!..
Молчаливый:
— Свой язык не забудь отмочалить.
***
Милые редакционные дамочки!
Одна из них наткнулась в рукописи на такую фразу:
«Она протянула руку и теми же белыми теплыми пальчиками, что гладили когда-то его волосы и обнимали его шею, ласкала серо-голубой, с розовыми пятнами и щекочущими волосками нежный храп Метелицы».
Наткнулась и — утомленная, с сигаретой в пальцах, с выражением непонятно брезгливых мук на личике — написала на поле адресованное автору:
«Храп? Может быть, круп? А если круп, то почему с розовыми пятнами?»
Другая прочитала в другой рукописи следующее:
«В штаб отряда, который остановился на дневку, пришел старый крестьянин.
— Сынок,— сказал он командиру,— есть у меня кабанчик откормленный: прячу от злыдней в гумне под соломой. Пускай твои хлопцы возьмут. За то, что вы молодцы. До Баранович отсюда четыре километра, там их, немцев, гиблота, а вы вот стали у них под боком и стоите!..»
Другая дамочка не высказала автору своего недоумения, а просто немножко поправила текст, сделала в нем один косметический мазочек. Добавила одно елово в самом конце, после чего последнее предложение зазвучало таким патриотическим образом:
«...а вы вот стали у них под боком и стоите, сражаясь».
Автору, вспомнив «Рябину», даже запеть захотелось:
Что стоишь, сражаясь...
Притом, «сражаясь» на дневке, вроде бы даже так себе, между прочим. Маленький отрядик — с большим, тяжело вооруженным гарнизоном...
Стой автор да помалкивай. Или сиди, сражаясь...
***
Немного начитанный, недоученный дядька, философ и сектант, но человек порядочный. Я хочу его уважать, не хочу, чтобы он, чего доброго, подумал, что я смотрю на него сверху. А он, после продолжительного разговора, где я больше слушал, скорее из вежливости, чем из любопытства, говорит с хитренькой улыбкой превосходства:
— У вас, в вашей здесь суете, некогда даже подумать А я себе в деревне много мыслю. Много, спокойно мыслю...
Точно масло из льняного семени выжимает — кустарно-примитивное производство мысли. Иногда только с меньшей пользой. Как самоцель.
***
Пять лет после войны. К земляку в город приехали из деревни соседки. Пришел с работы, поздоровался, сел перед ними:
— Чего-то ж вы не просто так?
Здоровенная молодица, со всем простодушием, как к своему, с кем гуляли и пасли вместе:
— Мне б, Сашечка, к доктору. По-женски.
«Здорово я выглядел бы — с молодайкой у гинеколога!..» — думает хозяин и, сдерживая улыбку, обращается к землячке постарше:
— Ну, а вы?
Она, уже довольно бывалая женщина, что и сама когда-то в городе жила, начала, едва ли не встав, так торжественно:
— Саша, милый и родный! Во имя светлой памяти нашего Володи, с которым вы так дружили хорошо... Погиб, бедненький, под тем проклятым Кенигсбергом... Ради Володи, Сашечка, помоги ты мне...
«Тут — не до шуток, видать, тут уже горе настоящее»,— думает хозяин.
— ...покажи-расскажи, где купить моему хлопчику офицерскую сумку.
Сыночек ходит в шестой класс. Офицерская сумка — для книг и тетрадей — очень нужна ему. Он у мамы один. Да и рожденный от поздней случайной любви.
***
Имя колхоза — высокое, а на трудодень выдали по триста граммов. Старый печник, бродячий пьянчужка, звонит туда из сельсовета по телефону:
— Скажите, будьте добренькие, это колхоз «Неполный фунт»?..
***
Дядька приехал из суда, где его снова обидели. Ужинает и, словно на потеху себе, рассказывает женке:
— Вот же ж резались адвокаты - как собаки!..
***
— Встретился я в Кисловодске со школьным товарищем. Когда-то оболтус был, весь класс потешался над ним, а теперь — начальник. Хожу с ним и думаю: как же это могло так случиться?.. А тут бабка стоит, протянув руку с медяками. Пока я в карман, так он опередил меня:
— Просите, бабуся, у новеньких, а мы уже отъезжаем — ни копеечки!..