***
По пути из Криничного в Мир, возле старой мельницы на Мирянке, с наивной отрадой подумалось, что вот открываю и эти места... Прилуки, Мирянка (не сама речушка, а мельница на ней), Лужа, Иница... В детстве и ранней юности я только слышал, что они там есть,— на восток от нашей деревни, за пастбищами, лугами, рекой, снова за лугами, в лесу на горизонте... А теперь,— как будто впервые, как будто не бывал здесь партизаном, не был сразу после войны,— увидел все это и приятно, чуть не по-детски наивно вспомнил, как это Луна была сфотографирована с обратной стороны, тоже долго загадочной...
***
Над рекою, на закате солнца.
Вечное диво, бесконечное разнообразие, ничто не повторяется.
Вспоминаю наш, Кулешова и мой, апрель шестьдесят второго года, в Королищевичах. Каждое утро, встречаясь в лесу на прогулке, мы на ходу здоровались лозунгом: «Пей тишину!» — и не останавливались, шли каждый в свою сторону. У него тогда была на столе и в душе незавершенная «Новая книга», у меня — «Птицы и гнезда».
Снова вот пью тишину...
Вдруг — далекий стрекот трактора и, немного ближе, клекот аистов. Нет — только клекот. Веселым гуртом.
Иду по скошенному лугу. То ли на величественнЯ дуб, то ли на тот нестихающий клекот.
Солнце багрово садится в туманный небокрай. Слышно натужное гудение, фырканье грузовика. И показался он в перелеске — с сеном. А за этим гуденьем и фырканьем — снова и снова тот аистиный, далекий и радостный клекот.
***
После вчерашнего дождя, который щедрился сначала под дальние раскаты, а потом в предвечернем солнце, теперь — туманное тихое утро.
Солнце за Неманом — как сквозь закоптелое стекло.
А колосья — почти не шелохнутся, только когда приглядишься, видно, как один, а потом и другой качнется в своей тяжести, с жемчужинками росы, на каждом усике по два-три-четыре малюсеньких шарика.
Из деревни, которая, как и все вокруг, в тумане, доносится хозяйственное кукареканье, а из лесу за рожью — всегда трогательное неустанное воркованье горлинки.
И вдруг — что-то вроде крика далекого журавля!.. Даже не верится, что это может быть он...
Дождя немного выпало после недели жары, но грибы уже, видать, зашевелятся.
Снова курлыканье... Да, это журавель! Там где-то он, за тем клином леса, что подступает к самой реке, где начинается болото.
Неман быстрый, а сегодня и он будто утих, замедлил свой бег. И каждому свое,— за рекой, на старенькой хатке-будке сторожа сидит ворона и что-то все каркает раз за разом, с долгими паузами, а в аире возле моста-плавуна не менее содержательно вякает лягушка.
***
Начало августа.
С утра накрапывает дождь. На жнивье — росный мелкий клеверок. От крестцов — житный дух. Доцветает картошка. В огородах она, посаженная раньше, начинает желтеть, вкусно пахнет. Конопляники — также. Сытые голоса ворон и перепелок.
Всю ночь гудела за деревней молотилка. Теперь от колхозного амбара пошла на станцию машина с новым хлебом, покрытым брезентовым полотнищем. И подводы, на которых, будто откормленные кабаны, мешки под свежей соломой.
В огороде синие ульи прячутся в ягоднике и цветах — снизу, а в зелени ветвей, тяжелых от яблок,— сверху.
Молодая рассыпчатая бульба. Густая, из погреба, простокваша. Малосольные огурчики. Пропасть фруктов.
К полуночи — тихий месяц на востоке.
Полнолуние.
***
Почувствовать бы мне ту дивную грусть, ту высокую, недосягаемую поэзию, которая посещала меня в ранней юности, когда я шел один лунной ночью полем или от книги, от бумаги выходил из хаты во двор, окунался в белую, снежную ночь и долго глядел на луну!..
Вернуть бы мне то, и я, видно, почувствовал бы по-настоящему, что это значит — передать с Луны ее фото!..
***
Дорога вдоль зеленой стены все больше соснового леса. Тихого, мокрого. На обочине много камней, которые, как лишние, повыкачены сюда за много лет вспашки. Жито — радостное множество хлеба, поднятое над землей в недоспелых еще колосьях. Мокрые ромашки, хоть дождя уже давненько нет, пропускали лепестки вокруг желтых лысин. Много их — и на обмежьях, и в жите, реже у дороги.
В таком одиночестве, в такой тишине — просто молитвенное настроение души. Жизнь видится словно насквозь, от начала и вперед: что было и что еще надо успеть завершить.
***
Это у меня крестьянское — есть сухой, как говорится, хлеб не просто вкусно, но и с душевной радостью, с поэтическим, почти детским видением и поля, и жита, и солнца.
***
На боковинах оврагов, на обмежках алеют крупные ягоды шиповника, густо чернеет ежевика, которую некому обирать, по-детски мило радуют глаз розовые игрушечно-крохотные ягоды бересклета.