— Каждое утро ты будешь просыпаться с Ритой Вратаски, которая не знает о твоём существовании.
— Мне без разницы.
Рита тряхнула головой.
— У тебя нет выбора. Ты должен вырваться из петли, пока с тобой не произошло то, что произошло со мной. Закончи это богомерзкое событие, пока ещё можешь.
— Я не могу ради этого пожертвовать тобой.
— Кейдзи Кирия, которого я знаю, не пожертвует ради себя всей человеческой расой.
— Рита...
— Осталось мало времени. Если есть что-то, что ты хочешь сказать, говори сейчас. — Кармазинный Жилет тяжело опустился.
— Я останусь с тобой, пока ты не умрёшь. Я-я люблю тебя.
— Хорошо. Не хочу умирать в одиночестве.
Её лицо скрывалось под шлемом, и я был за это благодарен. Если бы я мог видеть её слёзы, я бы никогда не смог завершить петлю и оставить её навсегда. Свет заходящего солнца, красным пятном зависшим в западной части неба, играл на кармазинном Жилете Риты, окутывая её сверкающим рубиновым свечением.
— Долгий бой, Кейдзи. Уже закат.
— Он красивый.
— Сентиментальный ублюдок. — В её голосе чувствовалась улыбка. — Ненавижу красное небо.
Это последняя вещь, которую она сказала.
6
Небо было ярким.
Рита Вратаски погибла. После того, как я убил Мимика-сервера и раскидал отбившихся от стаи, они бросили меня в гауптвахту. Они сказали, это за пренебрежение долгом. Бездумно игнорируя приказы вышестоящих офицеров, я подверг опасности моих товарищей. Всем похер, что не было никаких вышестоящих офицеров с их долбаными приказами. Они старались найти кого-то, чтобы повесить на него смерть Риты, и я не мог винить их за желание отыскать козла отпущения.
Спустя три дня после моего заключения под стражу состоялся военный суд; с меня сняли ответственность. В итоге он решили вместо этого повесить на меня медаль.
Генерал, тот самый, приказавший устроить ФП, похлопал меня по спине и похвалил за прекрасно выполненную работу. Он едва не закатил глаза, когда говорил это. Я хотел сказать ему, пусть засунет эти медали себе в жопу, так от них будет больше пользы, но я себя остановил. Ответственность за смерть Риты лежала на мне. Нет смысла перекладывать это на него.
Медаль представляла собой Орден Валькирии, присуждаемый солдату, который убил больше ста Мимиков за одну битву. Изначально награду создали для особенного солдата. Единственным способом получить более высокую награду было умереть в бою — как Рита.
Я в самом деле поубивал кучу мудаков. Больше, чем все убийства Риты, скомбинированные в одной только битве. Я мало что помнил из событий после уничтожения сервера, но по-видимому, я нашёл замену батареи для своего костюма и самолично истребил где-то половину Мимиков, напавших на Цветочный путь.
Перестройка базы двигалась вперёд в лихорадочном темпе. Половина зданий на базе была сожжена до основания, и вывоз обломков сам по себе являлся монументальной задачей. Казармы 17-ой роты развалились, и от детективного романа, который я так и не удосужился закончить, осталась лишь зола.
Я бесцельно скитался, глядя, как народ мотался взад-вперёд по базе.
— Драться как долбаный маньяк? Это так себя ведут награждённые герои?
Голос был знакомым. Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидать кулак, летящий в меня. Моя левая нога сместилась сама по себе. У меня не было времени на раздумья. Всё, что я мог сделать, это решить, нажимать ли у себя в голове кнопку для контратаки или нет. Если бы я дёрнул за переключатель, активировались бы рефлексы, выжженные во мне за 160 петель, и моё тело уподобилось бы роботу с завода.
Я мог перенести вес на левую ногу, отклонить удар плечом и схватить нападающего за локоть, после чего ступить вперёд с правой ноги и вдарить своим собственным локтем ему в бок. Так получилось бы уладить с первым ударом. Я прогнал симуляцию у себя в голове и понял, что переломаю рёбра своему нападающему, прежде чем узнаю, кто это был. Я решил просто принять удар. В худшем случае я уйду с фингалом на глазу.
Получилось больнее, чем я ожидал. Сила удара отбросила меня назад, и я шлёпнулся на задницу. По крайней мере ничего не сломалось — всё согласно плану. Приятно знать, что у меня появился вариант начать карьеру груши для битья, если дело в армии выгорит.