Добравшись до кровати, я достал из кармана мобильный телефон и снова набрал номер Вероники. Но в трубке все также звучали гудки, а в углу экрана светился значок, сообщающий мне об отсутствии связи. Я отложил телефон в сторону и подумал о том, что завтра с утра, когда туман рассеется, можно попробовать выбраться в город, чтобы поймать связь или просто постараться получше разобраться во всей этой ситуации.
Ухватившись за эту мысль, я сходил в душ, переоделся, вскипятил воду и заварил себе чай. Часы на стене отельного номера показывали 20 минут девятого. И глядя на них, я вспомнил, что уже 6 часов ничего не ел. Достав из холодильника, приготовленные для меня припасы, я сделал себе бутерброд с сыром, съел несколько кусочков шоколада и запил это все крепким чаем. Ужин оказался вполне себе сносным. Но от ощущения сытости на меня вдруг навалилась усталость, которую я уже почти привык не замечать. Ноги гудели после долгой дороги; в плечах чувствовалась предательская тяжесть. Мысль о том, чтобы просто лечь и уснуть, отложив все дела до утра, казалась как никогда соблазнительной. На какое-то время я даже откинулся на кровати и закрыл глаза, но где-то через минуту все-таки заставил себя встать и выйти из номера, чтобы немного осмотреться.
Я бродил по отелю минут пятнадцать. Я прошел все коридоры, снова спустился в холл, а затем даже вышел на улицу и обошел здание по периметру. Ночь вокруг с каждой минутой становилась все более непроглядной. И единственным, что я, действительно мог рассмотреть, были окружающие отель горы и густой туман, что все также клубился где-то впереди.
На черном полотне сгустившейся ночи, «Мон-Сен-Мишель» казался единственным островком света. И оглядевшись по сторонам, я снова подумал о том, насколько безопасно оставаться в таком месте абсолютно одному? Но особого выхода у меня не было, поэтому следующие пару минут я просто молча стоял на улице, вглядываясь в желтые огоньки светящихся окон. Свет горел в холле и на торцах здания — там, где окна выходили в коридор. Среди номеров свет виднелся лишь в одном единственном окне, которое я сначала принял за окно своей собственной комнаты. Я глядел на него очень долго, как будто в его свете было что-то такое, что смущало меня. Я понимал, что с ним что-то не так, но только через полминуты смог, наконец, отыскать причину. На фоне всех остальных окон свет в этом окне казался почти белым. Не желтым, как в коридорах или в холле. А белым — как это бывает ранним утром или днем. Окно горело на четвертом этаже, но чем дольше я смотрел на него, тем меньше был уверен в том, что это был именно мой собственный номер. Кажется, окна моей комнаты выходили на противоположную сторону. И от мысли об этом, по моим венам вдруг пробежал холод, как будто кто-то невидимый впрыснул в них ледяную воду.
Сорвавшись с места, я обежал отель вокруг и через несколько секунд замер, как вкопанный, увидев, что окна в отеле горели как минимум в двух разных номерах. Желтый свет ламп — в моей комнате. И белый свет в комнате с противоположной стороны.
Я был в отеле не один, и от понимания этого, мое сердце заколотилось просто с бешеной скоростью. Не замечая больше ничего вокруг себя, я вбежал в холл гостиницы, взлетел вверх по лестнице, пробежал коридор и остановился лишь возле двери того самого номера, который я заметил с улицы. Сделав глубокий вдох, я занес руку, чтобы постучать, но стоило мне коснуться двери, и она отворилась сама собою.
Я сделал шаг вперед, и подошвы моих туфель вдруг тихо увязли в белом песке. Соленый ветер забрался мне под рубашку, а звук набегающих с моря волн обрушился на меня с такой силой, что несколько секунд кроме него я не слышал вообще ничего другого. Внутри меня все кричало, но с губ не сорвалось ни единого звука. Я помнил этот пляж. И помнил это место, потерявшееся среди сосновых лесов и белых песков балтийского взморья. От мысли об этом, картинка вокруг меня неожиданно подернулась пеленой и задрожала. И лишь только несколько секунд спустя я с удивлением понял, что плачу.
Я зашагал вперед по пляжу — туда, где среди поросших травою дюн тянулась заметенная песком деревянная дорожка. Солнце пряталось за поволокой облаков, поэтому небо над головой казалось одновременно белым, синим и серым. Юодрканте. Западный пляж. День, который плавно переходит в вечер. Я помнил это место до самых мелочей, как будто каждый шаг и каждая трещинка на той деревянной дорожке, тянувшейся вдоль моря, имела для меня какое-то особое сакральное значение. Я помнил, как скрепит балтийский песок под ногами. Помнил, как близко подбирается к этой деревянной дорожке линия набегающих волн. И помнил те семь ступенек, которые вели от пляжа вертикально вверх — по поросшим травою дюнам к роскошному бару, расположенному в здании старой виллы, стоявшей у городского пирса.