– Гра-а-нь! Только не переходи грань!
Спугнул кошмар омерзительный писк будильника. Вениамин очнулся помятый, в плену влажных простыней, дрожа от холода.
По дороге на работу, в маршрутке, безучастно разглядывая серые заспанные лица, он с тоской думал, что от такого ночного отдыха устаешь больше, чем от всей жизни.
– Ладно еще экономистам, а нам всё это зачем? – верзила Юрьев, наглец и двоечник, пытался оттянуть начало лекции, переводя дискуссию в другое, далекое от высшей математики русло.
– Как это зачем? – Вениамин Петрович искренне удивился, – Еще в античности человек не допускался к изучению философии и богословия, не изучив математики.
– А мы не философы и не богословы. Мы – управленцы. Нам зачем? – не сдавался Юрьев.
– Хорошо, – Вениамин Петрович заметно оживился, отчего стал быстрыми шагами мерить пол вдоль доски. – Думаю, никто не будет отрицать, что в жизни все взаимосвязано. Понимание любого, казалось бы, не имеющего к вашей жизни предмета, помогает иначе, более глубоко, взглянуть на мир в целом. Возьмем, к примеру, целеполагание.
Вениамин Петрович хитрым взглядом окинул притихших студентов:
– Нужна управленцу цель? Нужна?
– Нууу-нааа, – нестройно замычала аудитория.
– А что такое цель, как не точка на координатной плоскости? – Вениамин схватил мел и стукнул им в середину доски.
– Пусть точка А – это Вы, – смерив насмешливым взглядом Юрьева, добавил, – Управленец. Координатная плоскость, – Вениамин обвел широким жестом доску, – Весь мир с его возможностями, стремящимися в бесконечность. Как выбрать самый лучший, самый правильный, простите, – положив руку на грудь, Вениамин Петрович шутовски поклонился Юрьеву, – Эффективный путь?
Юрьев в ответ деланно-равнодушно пожал плечами.
Понижая голос, Вениамин доверительно сообщил аудитории:
– Эффективный путь – самый короткий, он один, помните, в песне: «Правда – всегда одна…»
– Это сказал фараон! – выкрикнул кто-то с последних рядов.
– Да-да, фараон, – отмахнулся Вениамин и тут же продолжил, – Так вот, единственную прямую можно провести только через две точки. И наоборот: через две точки – единственную прямую. Понятно? Вот такое нехитрое, на уровне средней школы, математическое обоснование необходимости определения цели. В нашем случае – необходимости точки B на плоскости.
Чувствуя себя триумфатором, Вениамин Петрович взял угольник и в полнейшей тишине, скрипя мелом, старательно прочертил ровную линию, приговаривая: «Из точки А в точку В есть один, он же единственный и, заметьте, самый короткий, правильный путь…».
Он не услышал, он сначала почувствовал затылком, всей спиной почувствовал, как развалилась тишина. Распалась на шуршание тетрадных листов, скрип стульев, смешки, шёпот, переходящий в пчелиный гул. Щеки Вениамина Петровича еще продолжали гореть, но взгляд потух, плечи привычно ссутулились, рука безвольно опустила мел. Не глядя в аудиторию, Вениамин молча прошел к своему стулу.
– Кому я все это говорю, кому? – изучая в окне серую картинку поздней осени, спрашивал он себя, – Им же ничего не интересно, ничего не нужно.
За окном, на ветру, одинокое дерево возмущенно размахивало нечесаной шевелюрой. Вениамин Петрович блуждал взглядом в лабиринте черных корявых веток, и не было среди них ни одной ровной, и идеально прямой, ни одной.
Человечек, состряпанный из среднего и указательного пальца Юрьева, неуклюже пробежал по столу, подпрыгнул и оказался у Юльки на плече. Потоптался на месте под прицелом серьезных глаз, вытянул вперед указательную ногу и робко намотал на нее белобрысый локон. Вениамин Петрович так церемониться не стал: решительно подошел, в момент накрутил на кулак весь хвост и силой ткнул Юлькину мордашку в стол. В конспект. В стол. Еще раз. Пока в ушах не зазвенело. Даже у него.
– Ну что? Теперь понятнее? Нет? Вот ведь идиотка!
Сзади кто-то осторожно тряс его за плечо, Вениамин замер на полдороге. Пользуясь заминкой, Юлька подняла улыбающееся лицо и горячо зашептала:
– Звонок был. Можно идти? У нас еще пара, в другом корпусе.
Вениамин открыл глаза. Огляделся. Юля Ковалева, «Юлька» для всей группы, держала его за плечо, вопросительным знаком застыв рядом:
– Можно? Вениамин Петрович?
– Ах, да! Пожалуйста, все свободны, – изо всех сил стараясь сохранить невозмутимый вид, стал складывать в портфель бумаги.
В квартире Вениамина Петровича, в единственной комнате всегда хозяйничал полумрак, даже лампочка с пометкой 120W на макушке не спасала положение. Прожорливые стены, казалось, высасывали весь свет, и через оконный проем в дом заползала темнота. Ни лампочка под потолком, ни светильник на столе, ни испуганно мерцающий телевизор не могли с ней ничего сделать. Посреди комнаты за стареньким круглым столом, подперев рукой щеку, сидел Вениамин Петрович. Кислый кофе обжигал язык, вторая ложка сахара так и досталась сахарнице. Телевизор, компенсируя немоту, буйствовал разноцветной жизнью. И Вениамин Петрович, как никогда ясно, находил общий знаменатель происходящего: