Возможно, но это не про меня!
Правда, не про меня. Пока читала письмо, мое сердце медленно жарилось на том же вертеле. Но, так сложилось.
Слышишь, так бывает – едешь себе, едешь по ровной жизненной дороге, вокруг никого, ты педаль в пол, стрелка спидометра лежит, и вдруг – словно морок, ни с того ни с сего дергаешь руль влево, на полной скорости влетая в бетонное перекрытие. Все к чертям – вся жизнь, что уж там машина.
Сама не люблю подобных метафор, слишком изящным становится зло. Согласна. Но я хочу, чтоб все знали, весь мир знал: я ничего не могла сделать, если бы могла – сделала! Если бы только могла…
И Пашку не суди – он поспешил к месту аварии, хотел помочь, а его придавило обрушившейся бетонной стеной. Не понятно теперь, кого спасать.
Твоя С.
P.S. Вот, читай, Пашкино письмо:
«Привет, любимая жена,
в тот день, когда так просто, совершенно буднично, ты вышла из душа в халате с полотенцем на голове и сказала: «Прости, люблю его, ты должен меня понять, я ухожу», честно, подумал: «Вот оно, счастье!». Столько лет унылой семейной жизни (не злись, не хуже меня знаешь, во что мы превратились). Маршрут: «диван-работа-диван», наконец-то приполз до конечной. Срок брачного заключения окончен. Алиллуйя. Свободен!
Очень хотел сам отвезти тебя на поезд, правда, хотел. Не потому, что мечтал удержать или провести вместе последние минуты, – хотел удостовериться, что отвалишь. И потому повез на поезд, на тот грёбаный поезд. Только когда увидел силуэт в мутном окне (интересно, в поездах бывают чистые стекла?), рукой махнул, и будто током прошибло: это не жена, это душа моя уезжает. А я – мертвец, стою на перроне, улыбаюсь и рукой машу – зомби.
800 километров, как в рассказах про клиническую смерть, летел на свет в конце тоннеля. К тебе. Только и думал: я виноват, девочка моя, крепко виноват. Прошу, дождись, я скоро – приеду, заберу и все, все в нашей жизни будет по-другому: мы отменим опостылевшие маршруты.
Приехал, номер набрал, а ты в ответ твердишь одно: «Уезжай».
Где тебя искать в этом чертовом городе? Ни адреса, ни общих знакомых. Только ужасные серые стены. Ненавижу Харьков. Словно он – твой любовник. Харьков забрал мою Прелесть, да-да, мою Прелесть (и не над чем здесь хихикать).
На заправке, не отходя, с горла жахнул бутылку коньяка, не закусывая. Помню – сел в машину, ключ зажигания повернул, скорость на D и тапку в пол – больше ничего не помню, ни обратной дороги, ни себя. Только машина подо мной, как корабль, плавно так раскачивалась. Проснулся на следующий день дома, лежу на кровати в одежде, тело из чугуна и первая мысль: доехал, жив. Тут же догнало: если доехал, значит, в этой жизни я еще зачем-то нужен.
Только вот зачем?
И понеслось – барбитура, телки, клубы – не просыхая. Знаешь, кто первый приклеился? Твоя любимейшая подруга. На следующий день позвонила: «Как сам? Что она? Мне приехать?». Всегда тебе говорил: сука она.
Перепробовал я их тогда десяток – все не то. Сначала, вроде, оно, а потом начинается: запах, смех, разговоры, секс – не то. Не думай, я не тебя искал. Не воображай, что ты совершенство. Да и какое из тебя совершенство? Просто есть в тебе что-то, на что люди летят, как мотыльки на огонь. Вот. Точно. Огонь. Рядом с ним тепло и уютно, рядом с ним жизнь, а огню все равно, кто греется, лишь бы палок подкидывали.
Короче – прощай.
Паша».
Жить с женщиной, что смотрит на тебя блестящими от любви глазами 24 часа в сутки, для меня стресс. Принцесса восхищалась каждым движением, каждым жестом и словом. Была очарована образом, взятым откуда-то из божественной картотеки, оттуда, где хранилась лучшая версия меня, «Я – идеальный». Сильный, светлый, идейный, как крестоносец, готовый нести знамя веры вокруг Земли и обратно. Легко отказывалась от своего в пользу моей жизни. В пользу моей вымышленной жизни, той, которой она могла бы когда-нибудь стать, может, в другом, параллельном пространстве, но в этом мире такой не была.
Ее упорство в собственных заблуждениях оказалось настолько сильно, что я заблудился вместе с ней. Начал искать площадку под театр, запустил в разработку идею арт-фестиваля, нескольких городских мероприятий, съемку короткометражного фильма. Принцесса поддержала меня во всем, не давая выпасть из канвы сотканных ею миражей. Но время от времени, краем глаза зацепив реальность, вынырнув из тумана, я страшно злился. Образ идеального меня абсолютно не совпадал с тем, что отражалось по утрам в зеркале, не соответствовал даже близко.