Усталый клоун.
Мне выходить на следующей, я мысленно прощаюсь с ним, желаю… хм, даже не знаю, может, покоя? Да, пусть будет на «П»: покой, портвейн, только немного, а то похмелье, судя по всему, у него уже есть.
Твоя С.
Позвонил Джексону и назвал сумму. Трехдневный запой в честь ухода Анны окончился, а «Сорок бабок» требовали денег как сорок избалованных олигархами телок и столько же труда. Пора начинать. Концепт готов, полиграфия заказана, съемочная бригада набрана – гениальный художник Даниил Грейс во всеоружии. Дело за малым: снять сорок коротких фильмов, получить разрешение городской администрации установить на центральной площади сорок экранов – смонтировать конструкцию, пугающую размерами самую большую площадь Европы, и сделать показ. Ориентировочно месяц работы на все про все при условии, что завтра на моем счету будет необходимая сумма.
Назвал цифру Джексону и, перед тем как сбросить вызов, услышал: «Нет, Виталич, не получится, денег нет. Для этой суммы нужно распродать склады на год вперед».
От такого поворота я опешил, но быстро пришел в себя:
– Меня не волнует, как это случится. Завтра деньги на карту! – и выключил телефон.
Но всё же вечером решил съездить на фирму. Джексон, казалось, обрадовался моему появлению. Суетился, двигал стулья, складывал бумаги на столе, сгонял к автомату за кофе и все время, без умолку, тараторил, не давая вставить слова:
– Виталич, мы два года живем на кредитах: занимаем – производим – отдаем. И снова занимаем. Новый цех так и не открыли, даже о новой линии речь не идет. Раньше конкуренты всегда отставали от нас на пять шагов, теперь мы плетемся в хвосте. Еле держимся на плаву. Не тряси нас, подожди. Дай в себя прийти, жирок нагулять.
– Сколько?
Джексон замер посреди кабинета:
– Что – сколько?
– Сколько нужно времени?
Тень надежды скользнула по лицу управляющего:
– Года два – три.
– Сколько?! – теперь я мерил шагами кабинет. Мерил – мерил, и только сбивался.
На завтра, ни свет ни заря, звонил Джексону с распоряжениями: остатки продукции на складе продаем с максимальной скидкой – это раз, второе – собираем со всех дилеров деньги за предзаказы, а чтобы они охотнее раскошеливались, скидываем для них цену вдвое. И главное – с молотка идет почти новое, меньше года назад купленное, оборудование. По моим подсчетам, этих денег как раз хватало накормить моих вожделенных старушенций.
В этот же день, часам к трем, СМС от Приват-банка сообщило о поступлении небольшой части суммы на счет.
А неделю спустя я сидел в осиротевшем кабинете, пил кислый растворимый кофе без сахара и не мог привыкнуть к тишине. Много лет в этом кабинете стоял гул: глухое пыхтение цехов за стеной, птичье щебетание телефонов, щелканье клавиш клавиатур компьютеров, многоголосье менеджеров, – и вдруг все стихло, словно некий гигант, еще неделю назад здоровый и бодрый, вдруг скоропостижно скончался.
Джексон тоже не оставил записки. Не позвонил, не поговорил со мной перед тем, как уйти. Совершая не уход – побег. Убегая, по-хозяйски прихватил чертежи новых разработок, данные о дилерской сети и наработанную годами репутацию надежного партнера. Как я узнал позже, это он выкупил оборудование, сливаемое мной за гроши, благодаря чему открыл собственную фирму, переведя все контракты туда. Рабочие, не раздумывая, ушли за своим полководцем, за Джексоном, оставив после себя испуганное эхо в пустых цехах.
В непривычной тишине я включил компьютер, залез в бухгалтерскую программу, клиент-банк, почту, долго разглядывал цифры, читал письма, основания платежей и фамилии незнакомых людей, указанные в договорах, но толком ничего понять не мог. Главное – не хотел. Уже не представлял себе жизни в цехах, среди гула машин, рабочих в серых комбинезонах, в кабинете за хозяйским столом посреди океана офисных бумаг. Не хотел, чтобы мне с утра до ночи названивали подрядчики, заказчики, покупатели.
Я хотел «Сорок бабок», и ничего больше.
Денег на них катастрофически не хватало. Закупил какую-то хрень, по мелочи, отдал за разработку чего-то там, остаток слил рабочим на «почасово». Наличных почти не осталось. Решил идти просить по знакомым предпринимателям. Но бизнес-Харьков уже был в курсе дел.
Даже в лучшие времена большинство знакомых бизнесменов втихаря посмеивались над моей творческой деятельностью, считали странным, и только объем продаж моей фирмы не позволял откровенно ерничать. Хотя попытки кусать не прекращались. Теперь без денег я оказался беззащитен перед насмешками, и мне припомнили все. Конечно, были и те, кто искренне сочувствовал, но, не смотря на мгновенные, легкие, как комариные укусы, приступы эмпатии, в инвестициях отказывали, руководствуясь нехитрым правилом: деньги только к деньгам.