Привет,
он шел по тротуару, огромный, возвышаясь над всеми прохожими. На ногах вместо обуви – жуткие тряпки, перевязанные веревкой. Бурая, лохматая до колтунов, длинная борода и такие же волосы. Страшный как черт, с большими потрепанными крыльями в качестве затасканного плаща с оторванными карманами. Мой ангел. Одинокий, забытый богом и людьми. Падший?
Даже не успела что-либо подумать, выскочила из машины, поспешила навстречу, преградив путь: «Здравствуйте, извините, – пауза на глубокий вдох, – Можно купить Вам ботинки?».
Молча смотрит на меня, глаза в глаза, и вдруг плачет.
Люди плывут мимо, не обращая на нас внимания, плавно перетекая с тротуара на дорогу, снова выныривая на тротуар. Только дождь все видит, тихо всхлипывая, плачет с нами. Почти насквозь промокли одежда и волосы.
Одним махом широкой ладони ангел утирает лицо, оставляя на щеках грязные полосы: «Пойду я», – осторожно обходит меня, не оглядываясь, шагает дальше.
И я не могу сделать ни шага – столбенею.
На следующий день, с купленными в секонде ботинками, сижу на лавочке, жду. Другой день жду. Всю следующую неделю. Каждый день, думая о нем, рву сердце в тонкие лоскуты: «По прогнозу в Харькове минус два и ледяной дождь», а он без ботинок, шапки, теплого пальто.
Заполнила багажник вещами огромного ангельского размера, совсем с ума сошла, помешалась на этих тряпках. А его нигде нет.
Уже в начале зимы (или был конец ноября, не скажу точно) помню, был снег, неряшливо заляпавший город. Стоя на светофоре, вдруг вижу над рекой прохожих, текущих по Сумской, знакомую бурую голову. Вмиг всполошилась, перепутала поворотник, со второго ряда рванула к обочине. Перекресток Сумская – Иванова, посылая проклятия, взвыл хором автомобильных гудков.
И снова, как в тот день, преграждаю дорогу: «Пожалуйста, возьмите ботинки. Куртка еще есть и шапочка». Хватаю за рукав: «Прошу, постойте здесь, я сейчас вернусь». Тащу из багажника огромный пакет, ухая взволнованным сердцем на всю улицу.
Ангел в недоумении озирается по сторонам и вдруг смеется, хохочет демоническим бешеным смехом. Только тогда понимаю комичность ситуации: маленький гном с большими мешком сокровищ, что собирала больше месяца, стою перед… перед кем?
Я не ошиблась. Он, действительно, ангел. Всякий раз перехватывает дыхание от мысли, что могла не встретить, не распознать. Мы пьем вкусный чай с медом в его крошечной комнате. Раз в неделю, иногда реже, я прихожу к нему помолчать. Привожу к чаю его любимое печенье, что-то из одежды. Колдуя над заваркой, он тихо мурлычет что-то, слегка на французский мотив, вслух читает любимых авторов. Рядом с ним спокойно. Тепло.
Возвращаюсь домой, сажусь за ноутбук, много пишу, работаю, готовлюсь к лекциям или иду гулять по пустынному в такое хмурое время года парку, отмеряя шаги услышанными от него строками:
Мир отрицал твое существованье,
Мир, но не я,
Я шел к тебе на тайное свиданье,
Душа моя.
Наш век суров. Он любит то, что зримо,
Ткань бытия,
А ты была, как дым, неуловима,
Душа моя.
И лишь во сне, над этой жизнью рея,
Себя тая,
Цветка касалась бабочка-Психея,
Душа моя.
Друг друга мы порой не узнавали,
Но знаю я,
Что ты со мной – и в счастье и в печали,
Душа моя!
Твоя С.
Создать что-то материальное не сложно. Для этого нужна малость – делать. И все. Жизнь – не квест, устроенный Гигантской Головой, Богом или кем-то еще, большим и всемогущим. Судьба – лишь череда выборов, связанные один с другим шаги. Нет смысла стараться угадать правильный, ждать, тянуть, готовиться, чтоб сразу же «писать на чистовик». Потому как нет никакого черновика. И будущего, где заранее обозначен путь мой, – тоже нет.
Когда-нибудь потом, перед тем как исчезнуть, я оглянусь и увижу следы, от рождения до последней границы, только тогда прочерчу линию, соединив точки, скажу: «Такою была моя судьба». Но это потом. А сейчас – делать, делать, делать, пока не начнет получаться. Пока дышу, пока мыслю, пока могу успеть построить, то, о чем намечтал. И я начал.
Через полгода ежедневных усилий появились деньги на еду, жилье и неплохую машину, а главное – теперь меня окружали люди, единомышленники, готовые строить со мной.
Привет,
почти год идут мои лекции, и с ними крепнет уверенность в том, что я делаю. Хотя помнишь сомнения вначале: кому это может быть нужно? Зачем рассказывать людям о людях? Оказалось, нет ничего важнее. Равнодушное время как пыль стирает с лица земли великие цивилизации, оставляя в живых лишь наши истории. Возможно, только благодаря им, мы до сих пор – люди.