Весь движ напрягал меня. Неумолкающий ни на минуту шум, как на вокзале: все вместе, но каждый своим поездом куда-то едет, кого-то ждет, а главный минус – полное растворение в толпе. Оставалось курить одну-за-одной и пьянствовать.
Спустя час на меня свалилась взмыленная, возбужденная Кристи, обмахиваясь веером из купюр: «Прикинь, суют бабло, как стриптизерше!», деловито подсчитала прибыль. Недалеко от нас, размахивая бутылкой «Абсолюта» вместо дубины, блуждал в трех декоративных пальмах здоровенный рыжий викинг. Время от времени обращаясь к небесам, выл трубным басом:
– Кри-иии! Ти гдье-ее? Кри-ииии!
Кристи проследила мой взгляд:
– Не обращай внимания, – небрежно поелозив в воздухе рукой, стерла викинга из нашей реальности, не забыв при этом подальше отползти в тень, – У него деньги кончились. Я сразу ушла.
– Кто бы сомневался, Кри-иии, – хмыкнул ей, передразнивая рыжего.
Пропустив мимо ушей иронию, возможно, просто не ошибаясь на свой счет, Кристи лизнула меня в щеку, муркнув:
– Дэн, спасибо, мне так здесь нравится!
Через несколько минут, выдержав положенную приличием паузу, умчалась в неизвестном направлении.
Огненный шар почти коснулся воды. Музыка стала тише, обозначая торжественность момента. По беззвучной команде тысячи воздушных шаров метнулись с берега в небо, покидая хозяев, унося с собой тысячи печалей, освобождая место для мечты. Ночь вступала в свои права.
«Горожане засыпают, просыпается мафия».
Возвещая открытие фестиваля, грянули фанфары, казантипский люд взвыл, на огромном экране начался обратный отсчет, словно заново в истории человечества стартовала в космос первая ракета. Три! Два! Один! Пуск! Накрывая вакханалию, с неба на головы людей расплавленным золотом потекли слова: «Говорит и показывает Главный Улучшатель Жизни казантипского народа! Первый Президент великой оранжевой республики Казантип – Никита Первый!»
Основатель фестиваля, Никита Маршунок, не был никаким улучшателем и президентом – слишком просто, слишком по-человечески. Никита Первый воистину был Бог – Солнце республики Казантип. Пока он стоял на сцене в костюме жреца-супергероя, у его ног плескалось неистовое людское море, преданные адепты порожденной им религии Z. И Дух Казантипа летал над головами. Разогретый парами огненной воды, солнцем, сексом, пронизывал сердца, соединяя тысячи человек в единый организм, в гигантского Голема, готового жить столько, сколько звучит музыка.
Блуждая весь день от сооружения к сооружению, я все время считал, не мог остановиться, проекторы, экраны, архитектурные постройки, подвоз воды, электричество, охрана, обслуживание территории, фейерверк, аппаратура, шары и прочее, прочее, прочее… В голове щелкали цифры, складываясь в затраты на проведение. Даже плата за вход не спасала положение. Столько денег у меня нет. Нет двадцати лет на подготовку, и зовут меня не Никита.
Можно ли родить явление, подобное Казантипу, в одиночку? Не думаю. Я точно знал: в проект вбухано без счета идей, трудо-часов, сил, денег других людей, но впечатляло больше всего не это, а то, что Никита Первый всё равно один. Один-единственный Главный Марсианин.
После приветствия я наконец-то разыскал Кристи. Возле бара она очаровательно хихикала, преувеличенно радуясь чему-то сказанному все тем же рыжим викингом, не замечая никого вокруг. Очевидно, ей удалось обнаружить что-то кроме наличных, или он вовремя пополнил казну. Его широкая веснушчатая лапа, обваренная докрасна кипятком полуденного солнца, то и дело, словно невзначай, сползала с талии Кристи, цепляла трусики, оттягивая край. Толстые сосиски-пальцы настырно отвоевывали миллиметр за миллиметром запретную до поры до времени территорию. Раз за разом Кристи понарошку спохватывалась, строила протокольную рожицу, хмурила бровки, шлепала по могучей волосатой груди ладошкой. Викинг тут же одергивал лапы, хохотал, заглушая рев прибоя, чтоб через минуту начать все заново.
Подруга Кристи в это время маялась рядом – ей, как всегда, доставались лишь объедки с Кристиного стола: широкий выбор коктейлей, которые новоявленный благодетель один за другим щедро выставлял на барную стойку. Она первая увидела меня, и, казалось, с облегчением покинула компанию. Мы вернулись в номер.
Если закрыть глаза, в постели женщины мало отличаются друг от друга. Когда она хоть сколько-то нежна, темпераментна и молода – разницы нет. Две руки, две груди, ноги, а между ними… в общем, ни у кого не поперек. Утром, не забрав деньги, оплаченные за трехнедельную аренду домика у моря в селе Поповка, мы уехали.